Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды

Алекс Болен, пасынок Оскара и глава семейной фирмы, ждал на первом этаже. Он спросил, в порядке ли я. Я ответил ему, что в порядке и просто хотел выйти на улицу подышать воздухом перед часовой поездкой на машине до моего дома в Уайт-Плейнс. По дороге Оскар позвонил мне и осведомился о том, все ли со мной благополучно после инцидента в лифте. На следующий день он прислал вазу с простыми белыми цветами. Я все еще не говорил ему о смерти матери. Просто не мог.

Перед тем как улететь из Нью-Йорка в Дарем на похороны, я заехал в Bergdorf Goodman и купил длинный пеньюар и cорочку в пол из шелка шармез в тон с длинными рукавами. Это было единственное, что мне понравилось, но я заметил, что кто-то примерял ее ранее – на подоле оставались слегка размазанные следы помады. Я попросил продавца проверить наличие другого ансамбля, незапачканного, но она ответила, что это единственный. У меня не оставалось вариантов: выбранный мною наряд должны были доставить FedEx в похоронное бюро.

Два дня спустя я отправился в Дарем, и Дэнни Филсон, который стал моим хорошим другом за время нашей работы в SCAD, встретил меня в аэропорту. Он пошел со мной, чтобы организовать похороны и помочь мне выбрать гроб из цельного красного дерева, лучший в каталоге. Маму нужно было похоронить по высшему разряду. Я был ее единственным ребенком, и моим долгом было устроить ей как можно более красивые проводы, как я сделал и для бабушки. Такого же внимания требовали и похороны отца, хотя он был масоном и о его прощальной церемонии позаботились.

Я пошел во Floral Dimensions и заказал покров из множества белых роз, не спрашивая цену. Их флористам было велено принимать заказы из Нью-Йорка и Парижа и отбирать только белые цветы.

Гроб изнутри был обит медью. Я ничего не оставил на волю случая и выбрал музыку «Господь позаботится о тебе» (God Will Take Care of You) Махалии Джексон; «Благословенная вера» (Blessed Assurance) в исполнении преподобного Ширли Цезаря; «Иисус обещал мне там пристанище» (Jesus Promised Me a Home Over There) в исполнении Дженнифер Хадсон.

Преподобный Баттс отпевает мою мать, Алму Рут Дэвис Телли, в нашей семейной церкви Mt. Sinai Baptist, в Дареме, Северная Каролина.

Октябрь 2015 года.

Фотография Колина Дугласа Грея

Преподобный Баттс прилетел из Гарлема, чтобы произнести панегирик моей матери. Он не колебался, когда я попросил его, хотя лично знаком с матерью не был. Моя вторая семья из SCAD, Паула Уоллес и ее муж Гленн, приехали на службу из Саванны. На Пауле была красивая черная шляпа с вуалью, закрывающей лицо. Они сидели на любимой скамье моей бабушки, справа от центра. Анны Винтур не было, но она прислала красивую черную скамейку и мемориальную доску в память о моей матери.

Несущие гроб из массива красного дерева водрузили его на катафалк, который нужно было установить у входной двери в церковь. Они сказали, что это был самый тяжелый гроб, который им когда-либо доводилось нести. Все эти приготовления помогли мне справиться с горем, так что ко дню похорон я был в порядке и не чувствовал себя эмоционально подавленным, за исключением ощущения утраты. Пока мы шли к семейному кладбищу за медленно двигавшимся катафалком, я спросил жену гробовщика, удалила ли она следы от помады с подола. Я не хотел, чтобы моя мать была похоронена в одежде с даже едва заметным пятном.

Кто мог его заметить? В конце концов, сверху на сорочку был надет пеньюар. И гроб был закрытым. Но я представлял это пятно в своей голове. Я хотел, чтобы она заверила меня, что удалила пятно с помощью какого-нибудь деликатного пятновыводителя. Или просто обрезала кромку. Она поклялась, что пятно было выведено.

Пока мы ждали, я совершил короткую экскурсию по семейному кладбищу с преподобным Баттсом. Там была похоронена моя тетя Дороти Би, погибшая в автокатастрофе недалеко от нашей церкви. И моя бабушка, которая завещала похоронить ее рядом с ушедшей дочерью. И все сестры моей бабушки из Северной Каролины, а также ее мать, моя прабабушка Чайна Робертсон.

_“ Моя мать так и не сумела понять меня._”

Я не испытываю страха смерти, поскольку она всегда была частью моего баптистского воспитания: готовьтесь к смерти, мы все однажды умрем.

У изголовья могилы бабушки я поставил обелиск из серого гранита из Джорджии высотой с мой рост – сто девяносто восемь сантиметров. Пока я общался с преподобным Баттсом, Паула Уоллес тихо подошла к обелиску, встала на цыпочки на своих прекрасных шпильках Prada, подняла вуаль и поцеловала его. Это была трогательная дань уважения моей бабушке и мне.

Мемориальная плита на могиле моей матери выполнена из черного камня в виде раскрытой книги. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы ее проводы прошли достойно и элегантно.