Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды

Тому Форду несвойственны двусмысленность, неопределенность или нерешительность. В профессиональном смысле он виртуоз. Он стал креативным директором практически обанкротившегося в 1994 году бренда Gucci, а уже к 1999 году глобальные продажи бренда достигли отметки в четыре миллиарда долларов. В том же году Том начал заниматься дизайном для Yves Saint Laurent с благословения Пьера Берже и самого Ива. В этих двух брендах Том отвечал за шестнадцать коллекций в год – мужских и женских.

На его дебютном показе Yves Saint Laurent Бетти Катру сидела в первом ряду, и эту коллекцию Том посвятил ей. Том виртуозно продемонстрировал образы Бетти Катру, а также свою версию романтической, женственной стороны Ива Сен-Лорана.

Когда Том Форд стал звездой, Иву это не понравилось. «Бедный, он делает что может», – заявил Ив прессе. За ужином в отеле Carlyle Том сказал мне, что у него есть ужасные письма, написанные ему Ивом от руки. После одного из шоу Ив написал: «За тринадцать минут ты умудрился уничтожить сорок лет моей работы». Том больше не вдавался в подробности, но заверил меня, что это были самые мерзкие и злобные письма, которые он получал за всю свою жизнь.

Когда Том покинул Yves Saint Laurent, чтобы создать собственный бренд, его продолжал вдохновлять стиль Бетти Катру. Мне особенно нравится его версия смокинга 2018 года со структурированным жакетом с широкими лацканами из контрастного шелкового твила и только одним рукавом. Такой крой делает смокинг сексуальнее, смелее, современнее.

_“ Том больше не вдавался в подробности, но заверил меня, что это были самые мерзкие и злобные письма, которые он получал за всю свою жизнь._”

Врожденная уверенность в себе, которой обладает Том Форд, должно быть, проявлялась еще в его детстве в Техасе. Он признает, что первый раз, когда он был с мужчиной, случился в его первую ночь в «Studio 54». Если все, что он открыл для себя в «Studio 54», имеет какое-то отношение к тому, кем он стал сегодня, каким же великим пробуждением это должно было быть. Теперь круг замкнулся. Он купил дом Холстона, спроектированный Полом Рудольфом, хотя и уверял меня, что не планирует копировать образ жизни Холстона. И у него до сих пор есть довольно много картин Уорхола, в том числе крошечный Роршах – белый на белом – с автографом Энди и дарственной надписью Холстону.

В интервью The New York Times Том сказал Морин Дауд, что посадил сад из черных растений в своей лондонской резиденции. Черные тюльпаны и каллы. Он любит черный цвет. Ему нравятся черные костюмы и жесткие узкие туфли, тоже черные, и он ездит по Лондону в элегантной черной машине, сделанной на заказ: все в машине черное на черном. Его волосы окрашены в цвет воронова крыла, он сравнивает их с волосами великой императрицы стиля Дианы Вриланд. Он постоянно думает о смерти. Когда-то он планировал спроектировать свой собственный черный саркофаг, но теперь сделал выбор в пользу быстрой кремации, чтобы избежать неэстетичного разложения.

Том не оставляет места случайностям. Кажется, что он функционирует на энергии от реактивного двигателя на высоких оборотах 24/7. И делает это легко, играючи. Людям близко то, что он создает. Его одежда молода по духу, изысканна и доступна. Когда первая леди Мишель Обама отправилась в Букингемский дворец на официальный ужин, Том сшил для нее белое вечернее платье. Это был блестящий выбор.

После четырехлетнего перерыва Том вернулся на сцену в 2010 году с шоу, которое было полно новой динамики. Как заявила на следующий день в своем обзоре Кэти Хорин из The New York Times, показ был «модой в ее лучшем проявлении». Он проходил в небольшом помещении на первом этаже только что открывшегося магазина на Мэдисон-авеню на Манхэттене. Это было похоже на прежние времена, когда мода, особенно высокая мода, демонстрировалась в небольших салонах в Париже и Нью-Йорке.

Том хотел произвести фурор, и у него это получилось. Он взял записную книжку и попросил нескольких своих знаменитых друзей и моделей принять участие в показе: каждому по образу. Два первых ряда были практически прижаты к небольшому проходу, служившему подиумом. Во время показа зрители, такие как Элизабет Зальцман из Vanity Fair и Салли Сингер из Vogue, не привыкшие к показам мод в салонах, сидели в первом ряду и улыбались.

Я так хорошо запомнил это шоу, потому что стоял у задней стены. Мне не хотелось выглядеть гигантом в первом ряду, загораживающим вид лилипутам рядом со мной. К тому же я не хотел, чтобы авторитетные представители Vogue вновь критиковали меня за размеры моего тела.

Со своей точки обзора я мог видеть все, от туфель до кончика белой шляпы-федоры Лорен Хаттон в белом брючном костюме, воскресившем магию брючных костюмов Yves Saint Laurent. Сам Том Форд, одетый в свою униформу – белая рубашка, черный галстук и черный костюм, – вел все шоу, как это было принято в былые времена в Париже.