Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды

В показе участвовали Фарида Хельфа, великая модель и муза Аззедина Алайя, и легендарная Мариса Беренсон, кинозвезда семидесятых и модель. Были здесь и голливудские друзья Тома: Рита Уилсон, Джулиана Мур, Лиза Эйснер, с которой у Тома была ювелирная коллаборация, Рэйчел Файнштейн, художница из Нью-Йорка.

И вот эффект разорвавшейся бомбы: Бейонсе не в первом ряду, а на подиуме! Выйдя из-за кулис, она подмигнула Тому Форду и улыбнулась. Она демонстрировала потрясающее короткое платье с длинными рукавами, расшитое пайетками темного серебра, которые создавали иллюзию дыма, окутывающего ее соблазнительный силуэт. У нее была прическа афро – пышные кудрявые волосы. Когда она появилась – и, кстати, она больше никогда не выступала в роли модели на показах, насколько мне известно, – зал взревел.

Том осознавал, что его задача – быть коммерческим дизайнером, но он также понимал, что он вожак этой стаи. Хотя его одежда прекрасно смотрелась на моделях типа Стеллы Теннант, он сумел эффектно обыграть образ, просто возвращаясь к стилю старой школы, но привнося в него культурный контекст той или иной знаменитости. Он смог воздать должное каждой индивидуальности и типу фигуры.

Обстановка была камерной и интимной: присутствовало не более двухсот гостей. Том не допустил на показ фотографов, что, как он теперь признает, было ошибкой. Он руководствовался идей закрытого показа, как это было раньше принято в именитых Домах моды.

После прекрасного дефиле я чувствую себя так же хорошо, как после посещения церкви воскресным утром. Мне выпала честь быть свидетелем этого профессионального триумфа. Теперь я уже не вхожу в десятку лучших друзей Карла Лагерфельда, но по-прежнему остаюсь верен Тому Форду, который всегда поддерживал меня независимо от моего веса. После каждого его показа в Милане, Париже и Нью-Йорке я всегда спешил домой, чтобы отправить электронное письмо с моими свежими впечатлениями от коллекции. Какие-то из этих писем – сплошной поток сознания и сама романтичность, какие-то более сдержанны. Если идеи Тома были мне непонятны, я просто не отправлял сообщение. Но такое случилось всего один раз за долгие годы нашей дружбы.

XVI

В 2016 году Vogue запустил подкаст, и Анна объявила меня ведущим.

Старту подкаста сопутствовал большой успех, в качестве гостей было приглашено множество громких имен: Том Форд, Ким Кардашьян, Марк Джейкобс, Александр Ванг. Анна незаметно руководила всем этим из своего офиса. Она не одобряла многих кандидатов, с которыми я хотел записать интервью, например Мисси Эллиот или Майю Рудольф. Вместо этого мы решили придерживаться инсайдерского взгляда на моду. Тонн Гудман рассказывала о выборе знаменитости на следующую обложку Vogue. Выступали также Грейс Коддингтон и Филлис Посник. Даже Анна принимала участие в беседах, если находила моего гостя достаточно интересным.

Билл Каннингем, замечательный фотограф, умер в июне 2016 года от осложнений после инсульта в возрасте восьмидесяти семи лет. Я был одним из немногих, кого пригласили на закрытую заупокойную мессу в церковь Святого Томаса, где он был прихожанином и посещал все воскресные службы, когда был в городе. Я не смог присутствовать на этой мессе. Майкл Корс, американский модельер-миллиардер, должен был дать мне интервью для подкаста как раз в это самое время. Я выполнил свои профессиональные обязательства перед Vogue. Пока Анна была на похоронах Билла, я находился в студии, где записывались подкасты, беседуя с Майклом Корсом (очевидно, не приглашенным на церемонию) и выполняя свою работу.

Причем за сущие гроши. Мне платили что-то около пятисот долларов за каждый подкаст. Обслуживание моей машины за поездку от Уайт-Плейнс до Всемирного торгового центра и обратно стоило дороже. Я никогда не жаловался; я просто продолжал работать и делать все, что мог, для Анны и для Vogue.

Затем, подобно утреннему туману, который в одно мгновение рассеивается, подкаст внезапно исчез. Никаких объяснений или выходного пособия. Анна Винтур молчала, словно сфинкс. Она столько раз уничтожала меня своим гнетущим молчанием. Это ее стиль решения любой проблемы. А я продолжал нести службу в элитных шифоновых окопах. Но в возрасте шестидесяти девяти лет я решил, что в мои годы пора уже начать отстаивать свое достоинство и больше не мириться с этим бойкотом со стороны великой Анны Винтур.

Об уходе Грейдона Картера из Vanity Fair было объявлено на первой полосе The New York Times в сентябре 2017 года с подробной статьей о нем внутри номера. Уход на пенсию упрочил его легендарный статус: он был последним великим редактором журнала Vanity Fair. Его преемнику предположительно платили вдвое меньше того, что зарабатывал Грейдон.

Недавно мы с ним сравнили свои заметки об Анне Винтур и обнаружили некоторое сходство. Он сказал мне: «Бывают дни, когда она обращается со мной как с хорошим другом и коллегой, а на следующий день – так, словно я случайный парковщик, которому она отдала ключи от своей машины».