Мой собственный Париж

В этот раз не было слез, а только удар под дых, чувство, как будто реальность утеряна безвозвратно. Зря потраченные усилия и чувство утраты. У меня не было никаких доказательств моего пребывания в Париже, всех этих следов, всей взаимосвязи, этого паломничества. Мы с Пэм решили напиться. И казалось, что весь город Сан-Себастьян тайно сговорился, чтобы присоединиться к нам. В это время проходил Кубок мира, и Испания играла хорошо. В этот вечер улицы были наполнены телами, алкоголь лился рекой. И все пели. И пели. И пели. В 4 часа утра вечеринка еще продолжалась полным ходом и шумела, как карнавал Марди Гра в разгаре. Я лежала в своей узкой кровати, смотрела в потолок и не могла уснуть. Интересно, а вдруг вселенная пытается что-то сказать мне, сотворив эту ерунду с камерой. Насчет того, что все, что происходит с нами – это вспышка, которая тут же исчезает. Как песня, которая доносится с улицы. Вот она здесь – и вот ее уже нет, как дуновение ветра. Это можно почувствовать, да, но нельзя сохранить.

Каким бы ни было это послание, или даже если его не было вообще, я решила впустить Дзен в свою жизнь и немного сдаться перед лицом обстоятельств. И это было волшебно. Какое-то время. Мы отправились в Памплону на автобусе, потом обратно в Сан-Себастьян, потом в Биарриц, где мы взяли в аренду микроскопический Fiat, который с грохотом промчал нас через Пиренеи в направлении Антиба. Поездка проходила без проблем, пока опять не начался дождь, а потом шторм, который нарастал и вызвал потоки воды библейских масштабов. В одном месте, недалеко от Марселя машина потеряла сцепление с дорогой и закрутилась, скользя по воде в сторону ограждения. Я дотянулась и схватила Пэм за ногу, как в замедленной съемке, когда машина накренилась вбок и вода дошла до капота. Никто из нас не произнес ни слова. Я даже не уверена, были ли мы способны дышать. Когда машина наконец-то остановилась и снова встала устойчиво на дорогу, мы остались каким-то образом целы. Мы смотрели друг на друга с широко открытыми глазами, понимая, что эта ночь навсегда останется той, в которую мы чуть не погибли в Fiat на юге Франции. Нам не нужна фотография для того, чтобы это запомнить. Однако же нам определенно нужны были несколько бутылок вина или, может быть, абсента, когда мы доберемся до нашего отеля, для того, чтобы это забыть.

Когда Пэм и я наконец-то разделились несколько дней спустя, я отдала ей камеру с новой картой памяти. Мой багаж был забит под завязку, и я направлялась прямо в аэропорт Шарля де Голля на скоростном электропоезде, чтобы улететь домой. Но дождь… Ох уж этот дождь! За прошлую неделю успело выпасть столько осадков, что дороги были повреждены и движение замедлилось. Поездка, которая должна была занять шесть часов, длилась девять. Я была в миле от своей цели, когда мой самолет улетел, и быстро поняла, что бюрократия, тарифные ограничения и судьба определили, что мой следующий рейс будет через два дня.

Два дня. На этот раз слез было больше, я превысила лимит своей кредитной карточки и отправилась в непристойно дорогую гостиницу «Новотель» в аэропорту, слишком разбитая, чтобы пытаться искать отель в Париже. Тем вечером я ела заветренный салат «Цезарь» из пластикового стаканчика, который стоил тринадцать евро, я скучала о доме, мне не хватало детей, и я чувствовала себя абсолютно выбитой из колеи этой поездкой.

На следующее утро светило солнце, и у меня был целый день впереди. Что мне оставалось делать? И что я, по-вашему, сделала? Я пошла в фотомагазин! Именно так. И да, я купила ту же самую модель опять, и да, я опять повторила свои шаги. И да, теперь от этих воспоминаний у меня мороз шел по коже, как будто что-то вело меня, заставляло совершать эти действия.

Это подняло мне настроение. Я проводила время в Париже, как никто другой. Экстаз, агония – я все это испытала. И смотря на фотографии, по-прежнему… их были сотни… Я знала, что они неживые и что они уже не приносили удовлетворение. У меня не получилось остановить время или восполнить потерю и тем более удержать что-то, кроме моего собственного одинокого путешествия, проклятого и бесценного, невезучего и одинокого, мимолетного и долгого. И все же оно того стоило.