Мой сон о тебе

– Сейчас вернусь, только догоню того шустрого динозавра. – Я быстро вытираю руки полотенцем и, издав грозный рык, бегу за Эмбер.

* * *

Позже ко мне подходит Тэмсин. Мы с ее мужем Нилом моем посуду: я споласкиваю, а он вытирает. Несмотря на некоторую молчаливость и замкнутость, Нил – отличный парень. Хорошо, что он женился на моей сестре.

– Я слышала, как папа на тебя ворчал, – смущенно замечает Тэмсин.

– Ничего, я привык.

– Он не хотел тебя обидеть.

Тэмсин на три года моложе меня и на фут ниже ростом. Копна ее огненно-рыжих волос всех приводит в восхищение. У Дага была бы такая же, но он бреет голову, так что в его случае восхищаться нечем.

Сегодня сестра почему-то выглядит уставшей и рассеянной, совсем как я.

– Спасибо на добром слове, Тэмсин, но ты ошибаешься.

– Он просто за тебя переживает. – Тэмсин замолкает, давая понять: «и мы все тоже».

– Кстати, у Эмбер замечательный костюм.

Сестра закатывает глаза, но улыбается.

– На прошлой неделе она ходила в нем на утренник, а теперь это ее любимая одежда. Вчера мы брали Эмбер с собой на корпоратив, и там ее костюмчик произвел фурор. Чудаковатая у нас семейка, да?

– Да уж.

– Кстати, давно хотела спросить: почему на твоем доме висит объявление «сдается квартира»? Разве ты переезжаешь?

Стив и Хейли съехали вчера вечером, а я так и не придумал, как перед ними извиниться за свое поведение. Провел весь день у себя, а когда Стив сам пришел, чтобы попрощаться, притворился, что меня нет. Все-таки плохой из меня друг, да и сосед – так себе.

– Нет, не я. Стив и Хейли.

– Вы поссорились?

– Можно сказать и так. – Я начинаю с удвоенной силой оттирать кувшин.

Чувствую, что Тэмсин выжидающе смотрит на меня.

– Ладно, – наконец откликается она. – Пожалуй, нам пора.

– Что, уже? Может, еще посидите? Сейчас папа наверняка заведет свою шарманку насчет того, чтобы я нашел девушку.

Вопреки обыкновению Тэмсин даже не улыбается моей шутке. С удивлением замечаю печаль в ее глазах.

– Я просто… просто…

– У нас опять не получилось с беременностью. Мы только что узнали, – тихо объясняет Нил. Отложив полотенце, он берет Тэмсин за руку.

Их горькое разочарование болью отдается в моей душе.

Тэмсин кивает.

– Прости, мы пойдем. Я сказала папе и Дагу, что у меня болит голова.

– Конечно, идите.

– Я сейчас, только вещи соберу. – Похлопав меня по спине, Нил выходит из кухни.

– Не забудь нашего динозаврика, – грустно напоминает ему Тэмсин.

– Мне так жаль, Тэм, – искренне вздыхаю я, когда мы остаемся вдвоем.

Сестра опирается о холодильник.

– Я так хотела еще одного малыша…

Вспоминаю тот день, когда Эмбер появилась на свет. Я влетел в палату Тэмсин и несколько часов любовался своей племянницей в колыбели. Меня так и распирало от гордости. У моей сестры родилась дочка! Только посмотрите на эту кроху!

– Я боюсь, что уже… уже… Ведь мы целых пять лет пытаемся…

– У вас еще будет ребенок, – уверенно возражаю я.

– Ты-то откуда знаешь…

А ведь я знаю. Знаю, потому что всего два месяца назад видел сон: Тэмсин в роддоме, я у ее постели, держу сестру за руку, а рядом – кроватка с новорожденным мальчиком, Гарри. Он родится в следующем году, под Рождество. Тэмсин об этом пока даже не догадывается.

Сжимаю ладонь сестры.

– Держись, Тэмсин. Все будет хорошо. Я чувствую.

* * *

Домыв посуду, выхожу в сад. Делаю несколько шагов по выложенной камнями дорожке. Сейчас середина октября. Заметно похолодало. Над крышами домов нависает темная туча. Накрапывает дождик.

Мама обожала сад, называла его своим убежищем. Как же я скучаю по ней… Она умерла от рака молочной железы, когда мне было тринадцать. За четыре года до этого холодной ноябрьской ночью мне привиделся кошмар о ее смерти, и вся моя душа наполнилась страхом. Я ничего никому не сказал: не хотел пугать маму, сердить отца, тревожить семью. А вдруг я сам накличу беду? Вдруг меня станут винить в маминой болезни?

Я словно онемел. Перестал улыбаться, общаться с людьми. Как я мог спокойно жить, зная, какое горе нас ожидает? Мир вокруг утратил краски, стал серым и унылым. Я не мог спать, боялся даже на секунду закрыть глаза.

Мама сообщила о своем диагнозе в Рождество, три года спустя. Мы с братом и сестрой сидели рядом с ней на диване, испуганные и притихшие. Никогда не забуду выражения ее лица. Отец застыл, с виду холодный и отчужденный. Даг не шевелился и едва дышал. Тэмсин тихо всхлипывала. Но мама смотрела не на них, а на меня. Смотрела, потому что понимала: я давно все знаю. «Как же так? – читалось в ее взгляде. – Почему ты не сказал мне раньше?»

Молчанием я лишил ее последнего шанса. Я жалею об этом всю свою жизнь.

* * *

Сзади хлопает дверь. Выходит Даг.

– Привет, малыш.

Брат на год моложе, чем я, но постоянно в шутку так меня называет. Ему кажется, это смешно.

На нем свитер, подозрительно смахивающий на те, что носят игроки в гольф, хотя сам он ни разу не брал в руки клюшку. Подавляю желание сострить на этот счет. Даг отпивает пива и, достав пачку сигарет, закуривает.

– Ты что?!

Брат выдыхает облачко дыма.