Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

…Три месяца? Гм! А не слабовато ли для лица, потенциально способного на халатность с самым массовым исходом? Вот сам подумай. Ведь одной только ее на тебя можно мноого насчитать, с рукавами от Петербурга до Москвы. Ведь халатность — все то, что ты должен делать, а не делаешь. Но сама природа государства тебя к этому обязывает. Спроси у людей перечень того, что безо всяких называний предусмотрено в природе государства. Это все то, что сами люди ни семьей, ни группой, ни коллективом не осилят. Если на себя возьмет группа, то она уже суть криминальная кодла, ничего больше. То, что мы и имеем при тебе, при твоей халатности, которой ты мнооооого допустил, попустил, приспустив рукава до полу…

…Вообще-то приличные политики так себя не ведут; у приличных политиков есть приличные следственные органы и независимый суд: они-то и находят и доказывают миллиардные ураганы и мозги. «Вор должен сидеть в тюрьме», — говорил ты, вернее, заимствовал. А язык? Погрязший во лжи язык должен сидеть в клоаке, он оттуда родом. Тысячи крупнейших за всю 1000-летнюю историю Руси воров-аукционщиков, воров-откатчиков, воров-пилильщиков должны сидеть на параше. А они при тебе сидят в креслах. А народ кричит: «Ау, где наше общее достояние!?». А твой язык онемел и ностальгирует по малой родине.

В разведчиках ты прекрасно изучил все возможности обмана, тонкой дезориентации, кидальных приемов дзюдоистики и пр. Это было частью твоей профессии, но перешло в сущность натуры и прекрасно там ужилось. Теперь вот нечаянно булькнуло. Зря ты столько народу собрал у телевизоров — не держишь ты аудиторию, собственным языком роешь себе политическую могилу.

Тебя что спасает: в государстве, где нет института выявления общественно значимых лгунов с преданием их списков гласности по сортам — лгун 3-й степени, лгун 2-й степени, лгун первостатейный — с вывешиванием их портретов и метанием в них размороженными куриными гузками, нет и никакой ответственности за слова. Слова не пахнут, говоришь. Но если того, что ты сказал, не докажешь, они у тебя завоняют. Пардон, зафуняют и забунькают.

* * *

Отвлекусь немного от темы. Помню давний рассказ одного ленинградца о горе Арарат. Мы лежали в больнице, спешить было некуда. И уж больно выразительно он все показывал. Короче, приезжает впервые в Ереван, а была уже ночь. Рано утром выходит на южный балкон высокого дома своих знакомых, у которых ночевал. Весь в предвкушении — точно знает, что именно отсюда можно увидеть грандиозный Арарат, расположенный километрах в 30 от города, и вообще — в Турции. И погода была ясная. И вот, вглядывается — и не видит Арарата… А человек он грамотный, кандидат наук. Но Арарата в том месте, где Арарат точно должен быть, не видит. И он показывает мне, как отыскивал зорким взглядом гору Арарат. Тут как раз вся изюминка: он высматривал Арарат на горизонте, приложив ладонь к бровям в виде козырька. До сих пор помню, а прошло уже лет 40, как выразительно он изображал зоркое обшариванье взглядом линии горизонта. И от недоумения уже было пошел будить хозяев, но…

В этом месте рассказа он убрал с глаз ладонь и, подняв очи, ахнул: «Так вот же он!!». И руки воздел вперед и вверх. И такой у него был взгляд, так ярко он помнил свое изумление, будто видел уже самого Ноя. Оказывается, на горизонте все же была белесая дымка, и вот над нею, как бы не соприкасаясь с земною твердью, и парила величественная гора, вознесшаяся над Араратской долиной на 5 километров. (В этом и состоит ее феномен: она — отдельная, не в цепи гор.) Он слишком низко высматривал, вглядываясь по горизонтали, да еще нахлобучив на глаза ладонь, тогда как смотреть надо было по диагонали.

Возвращаясь к делам нашим скорбным. Журналист Антон Орех из «Эха Москвы» эмоционально разорялся в адрес генералов, у которых солдаты простужаются побатальонно, а некоторые умирают от менингита в течение суток. Называл их «баранами», упершимися в армию численностью в миллион и не меньше.

И вот я представил, как журналист Антон Орех, приложив ладонь ко лбу, зорко, почем зря, костерит бедных генералов на горизонте, не сообразив поднять очи — тогда бы и увидел величественный двуглавый Арарат, тоже в некотором роде тандем.

Антон Орех — острый публицист; по мастерству выражения проблем он — тот же генерал от журналистики. Во всяком случае, орешек твердый, о чем неизменно предупреждает дама, представляющая его перед очередным, подчеркнуто членораздельным — для непонятливых — выступлением. Так что его обращение к генералам от тандема есть типичный вопль по горизонтали.