Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

…Впрочем, силенок ораторского убеждения чи хватит ли? Это ж тебе не с листка зачитывать, тут надо самому речь конструировать, имея в груди соответствующую убежденность. И, кстати, почему бы тебе не выявить мнение граждан? Процентов 80 согласия получил бы, если не все 90. А если считаешь мое предложение диким, давай тогда и граждан спросим: предложение жеребящегося при полной мошне и мошонке олигарха нормально ли? Адам Смит, небось, в гробу перегромыхнулся: «Как, в условиях безработицы удлинять принудительную рабочую неделю? Да они своей русской белены объелись!».

Деловито рассматривая предложение Прохорова, ты следуешь теории юмора О’Генри, по которой для смеха иногда достаточно спутать последовательность действий. Вот парикмахер берет в одну руку пластырь, а в другую бритву, быстренько делает клиенту порез щеки и тут же его залепляет. А вы, стало быть, договорились, и он перед началом спросил: «Ну, как, Владимир Владимирович, начинаем?». А ты, изготовившись, подтверждаешь: «Произноси». «Шестидесятичасовая рабочая неделя!» — возвещает на всю страну Прохоров. А ты, как парикмахер, — оп! — тут же и залепил отказом. И бактерициды с пластыря сразу побежали лечить, побежали, побежаали… И ничего вроде не убавилось, не прибавилось, а пролетариату все ж таки приятно. И счетчик, показывающий в твою пользу очки, затарахтел, затарахтеел, затарахтееел…

* * *

Пару слов о Прохорове, раз уж он крупно выставился. Тоже смешит, ей-богу. И в «Прожпертоне» смешил, в популярной передаче, которую стараюсь не пропускать и в которую олигарх попал благодаря мошне. …Да уж, пусть сказки рассказывает; балагуров его уровня — миллионы, «Прожпертон» всех не пропустит. Прожпертоновцам, в частности, обычно блистающему Урганту в тот вечер маленько юмор изменил: с уважительной ужимкой Ваня стал пошучивать на тему потенциальных возможностей мошны. Это вместо того, чтобы сарказмом прожпертовать сохатого господина к гербарию гостей, — коли уж явился по разнарядке как наиболее остроумный из олигархов. Тогда-то я, кстати, и обратил внимание на то, что у передачи название длинновато; зачем им полуторный «Прожекторперисхилтон», когда и одного «Прожпертона» хватит?

И битьем копыта о палубу арендованной «Авроры» Прохоров смешил. Прозрачное реваншоидное действо — как знак, даваемый давно почившей на чужбине буржуазии: это племя ваше правнукастое, мы вернулись!

Эх, упустил ты, Прохоров! Да я и сам только что сообразил. Надо же было заказать во Франции гигантскую, величиной с пушку, бутыль шампанского и прямо с палубы шандарахнуть пробкой: «Долгий и сильный пушечной полноты удар вызвал колебания ледяной поверхности». Чтобы вздрогнула очередь посетителей Эрмитажа, а серпы и молоты на советской архитектуре символическими трещинами пошли бы, ты бы их накануне заказал художникам-верхолазам с кисточками. Вот это был бы шорох с порохом! Все сразу сообразили бы: сам Прохоров! Помнишь возвращение Бендера от сигуранцы проклятой: «Лед тронулся! — в ужасе закричал великий комбинатор. — Лед тронулся, господа присяжные заседатели!»? «Лед тронулся! — в восторге закричал великий миллиардер. — Вспять истории, господатаарищи коммуняки!»

А когда объявил про 60 часов — ну, тут ваще… Выставился новым Крассом, провоцирующим выступление личного Спартака, дабы повесить его на Куршавлевой дороге, чем и упрочить свое реноме угнетателя масс, — с тем и въехать в историю на белой яхте, долго еще коптящей дымом из-за временны́х и пространственных горизонтов.

…Ах, Миша, Миша, деньгами не все купишь! Аплодисментов таких старых хрентозавров как я заказать не сможешь. И средних, и многих молодых… «И это путь миллионера! — думал он с огорчением. — Где уважение? Где почет? Где слава? Где власть?» Дешевле будет отдрессировать слона, чтобы, завидев тебя, он ушами хлопал. А чтобы впредь насмешек не получать, не высовывайся хотя бы в юмористических передачах. Или тебе уже и в «Хворбсе» тесновато стало, е-мое?

А у меня к тебе, Михаил, прямая претензия. Прошлые зимы я смотрел биатлон, болел за своих. Зрелище, сам понимаешь, азартное, не сравнится ни с какой стрельбой, ни с лыжами. А в последнюю зиму ты лишил меня этого удовольствия. Зачем смотреть, если нет даже бронзы, а одни только огорчения? Причина, не надо и гадать, — в системном провале. Зря ты взял на себя дело, в котором не смыслишь. Хоть ты и чего-то там хорохорился — мол, это врееменный спад, это закладка потенциаала, и в следующую зиму мы рванеем, но было бы честнее просто сказать болельщикам: «Увы, я это дело просрал… Простите великодушно». И поскольку собственного великодушия у тебя на это не хватило, то не получаешь и моего. Ты крепко подумай теперь, прежде чем заявляться в следующих проектах, которые наметил.

Как-то напарник-штукатур на мой вопрос (а я искал на стене нужную точку) «Где тут твоя отметка?» ответил на полном серьезе так, что до сих пор помню: «Правее правого правила». В связи с чем — мысль: почему бы тебе, Михаил, не назвать свое политическое устремление партией «Правее некуда»?