Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

Они сообща могли бы поднести тебе своеобразный подарок: легонько отрепетировав, разыграть сценку классического застолья. Скажем, из сатирической повести Андрея Платонова «Город Градов», 1930 г. Уж они-то знают, что Платонов — отдельная, непостижимая величина в литературе. В частности, высоко чтит его Андрей Битов, читал по нему лекции. Что ж, через 2 года я за них это сделаю. А ты представь, как оно могло быть перед тобою зачитано и даже разыграно в лицах. Далее — только текст из повести; не все подряд, а с некоторыми сокращениями.

«Чай пили молча и с удовольствием, разогревая им настроение. … Чувствовался страх и скрытая радость избавления от ответственности. …

— Не республика мне нужна, — объяснял Бормотов, — …а непрерывное государственное начало и сохранение преемственности…

Еще давно Боромотов сказал, что в мире не только все течет, но и все останавливается. … Незаметно чай кончился, самовар заглох. Марфа осунулась и села в уголок, устав угождать. Тогда за чай заступилась русская горькая.

— Вот, граждане, — сказал счетовод Смачнев, — я откровенно скажу, что одно у меня угощенье — водка!.. Ничто меня не берет — ни музыка, ни пение, ни вера. … Ничего духовного я не признаю, то — буржуазный обман…

Смачнев, несомненно, был пессимист и, в общем и в целом, перегнул палку. Но действительно, что только водка разморозила сознание присутствующих и дала теплую энергию их сердцам.

… Первым по положению встал Бормотов.

— Граждане! … Видали, что значит служба? И я должен всему благожелательно улыбаться, терзая свой здравый смысл, а также истребляя порядок, установленный существом дела! …

Бормотов хлебнул пивца для голоса, оглядел подведомственное собрание и спросил:

— А? Не слышу?

Собрание молчало, истребляя корм.

— Ваня! — обратился Бормотов к человеку, мешавшему пиво с водкой. — Ваня! Закрой, дружок, форточку! Время еще раннее, всякий народ мимо шляется…

Бормотов умиленно подождал и закончил веско:

— Вот, милые мои, где держится центр власти и милость разума! Мне бы царем быть на всемирной территории, а не заведовать охраной материнства и младенчества своих машинисток или опекать лень деловодов!

Тут Бормотов захлестнулся своими словами и сел, уставившись в пищу на столе. Собрание шумело одобрением и питалось колбасой, сдерживая ею стихию благородных чувств. Водка расходовалась медленно и планомерно, вкруговую и в общем порядке, оттого и настроение участников ползло вверх не скачками, а прочно, по гармонической кривой, как на диаграмме.

Наконец встал счетовод Пехов и спел, поверх разговоров, песню о диком кургане. … За Пеховым встал бухгалтер Десущий и пропел какой-то отрывок из какой-то оперы, какой — никто не понял. Десущий славился своей корректностью и культурностью в областях искусства и полным запустением своих бухгалтерских дел. …

— Любимые братья…! — начал раздобревший от горькой Рванников. — Что привело нас сюда, не щадя ночи? Что собрало нас, не сожалея симпатий? Он — Степан Ермилович Бормотов — слава и административный мозг нашего учреждения, …наставник порядка и государственности великой неземлеустроенной территории нашей…! И пусть он не кивает там мудрой головой, а пьет рябиновую златыми устами, если я скажу, что нет ему равных среди людского остальца…!

— Граждане…! — проревел в заключение Рванников. — Приглашаю вас выпить за…Степана Ермиловича Бормотова, истинного зиждителя территории нашей,…подлежащей быть устроенной такими людьми, как наш славный и премудрый юбиляр!

Все вскочили с места и пошли с рюмками к Бормотову. Плача и торжествуя, Бормотов всех перецеловал — этого момента он только и ждал весь вечер, сладко томя честолюбие…

— Граждане, — обнаглел Шмаков, — сейчас идет война с так называемыми бюрократами. А кто такой Степан Ермилович Бормотов? Бюрократ или нет? Бюрократ положительно! И да будет то ему в честь, а не в хулу или осуждение! Без бюрократии, уважаемые ратники государства, не удержаться бы… государству и часа!

— Мы не ратники, — прогудел кто-то, — мы рыцари!

— Рыцари умственного поля! — схватил лозунг Шмаков. — Я вам сейчас открою тайну нашего века!

— Ну-ну! — одобрило собрание. — Открой его, черта!

— А вот сейчас, — обрадовался Шмаков. — Кто мы такие? Мы заместители пролетариев! …К примеру, я есть заместитель…хозяина! Чувствуете мудрость? Все замещено! Все стало подложным! Все не настоящее, а суррогат! Были сливки, а стал маргарин…

Но тут встал Обрубаев. Его заело, он озлобился…

— Уважаемые товарищи…! — сказал Обрубаев, доев что-то. — Я не понимаю ни товарища Бормотова, ни товарища Шмакова! Каким образом это допустимо! Тут говорят, что бюрократ — как его? — зодчий и вроде кормилец. …Что это такое? Это перегиб палки, констатирую я. Это затмение основной директивы по линии партии, данной всерьез и надолго. И вообще в целом я высказываю свое особое мнение… а также осуждаю товарищей Шмакова и Бормотова. Я кончил. …

— А где у вас документики, товарищ Обрубаев? — спросил Бормотов. — Разве кто вел протокол настоящего собрания? Вы ведь, Соня, ничего не записывали? …