Мой сосед вурдалак

– С кем это ты разговариваешь? – спросил отец, войдя без стука. Похоже, право на уединение тоже добавилось к возрастающему списку вещей, отнятых у Фрэнки, наряду со взглядом в глаза, общественным взаимодействием, родительским взаимодействием, мобильным телефоном, школой, телевидением, музыкой, высоковольтной одеждой, Интернетом, аксессуарами для спальни, ароматическими свечами с запахом ванили и свежим воздухом.

Фрэнки спрятала свой новый айфон под одеяло.

– С крысами, – ответила она. – Видишь ли, мне здесь было одиноко.

Виктор не ответил. Вместо этого он прошаркал по линолеуму в своих поношенных комнатных туфлях и белом лабораторном халате и собрал свои инструменты.

– Что ты делаешь? – спросила Фрэнки. Неужто предложение Клео разобрать ее до тех пор, пока все не уляжется, каким-то образом просочилось сквозь стену и проникло в его подсознание, пока он заряжался?

– Шью домашнего любимца, – ответил Виктор, выложив инструменты на операционный стол.

Фрэнки быстро сгребла одеяла (и контрабандный айфон) и свалила в дальний угол у окна. За окном было солнце. Там была надежда.

– Высоковольтно! Давай помогу, – предложила она.

– Спасибо, не надо, – произнес Виктор, обращаясь к груде металлических приспособлений на операционном столе. – Я сегодня лучше поработаю один.

Он включил лампу-циклопа, упорно отказываясь поднять тяжелые веки и посмотреть на дочь.

– Я могу покрасить шерсть, ну, или еще чего-нибудь сделать, – не унималась Фрэнки. – Давай сделаем розовый с зелеными сердечками! Или обязательно цвета мяты?

Виктор громко вздохнул и провел рукой по волосам.

– Папа! – взмолилась Фрэнки, дергая грубый белый рукав его лабораторного халата. – Посмотри на меня!

В комнату вошла Вивека с кружкой кофе для мужа. Над кружкой поднимался пар.

– Твоему отцу сегодня нужно поработать одному.

Босая, закутанная в черный шенилевый халат, Вивека выглядела так, словно у нее грипп. Ее сияющая кожа потускнела. Фиолетовые глаза покраснели. Черные волосы закурчавились. Она острожно поставила кружку рядом с мужем. Фрэнки жутко не хватало напоминаний о прежней жизни. Она потянулась к матери и сделала вдох, в надежде почувствовать запах ее гардениевого масла для тела. Но сладкий запах исчез.

– Почему ему нужно поработать одному?

– Потому, что возня с мелочами помогает снять стресс, – объяснила мать, по-прежнему не поднимая взгляда.

– Стресс, который вызвала я, да?

В точности как и у Виктора, усталый взгляд Вивеки скользил по лаборатории… по столу… по инструментам… по чему угодно, лишь бы не останавливаться на Фрэнки.

– Да?

Родители не подняли взгляда.

– Да?!

Фрэнки заискрила. Гневный голос эхом отдался от голых стен. Но родители продолжали безмолвствовать.

– Да скажите же вы что-нибудь! Скажите, как вы злы! Скажите, сколько из-за меня проблем! Скажите, что вы меня больше не любите! Скажите! Хоть! Что! Нибудь!

Страх и бессилие слились, переплелись и образовали двойную спираль гнева. Спираль эта ввинтилась в глубину души Фрэнки и сотрясла ее до основания. Не в силах больше контролировать себя, Фрэнки одним взмахом руки смела инструменты Виктора со стола, и они градом застучали по полу.

Виктор уставился на них. Вивека потерла лоб. Фрэнки разрыдалась.

Вивека наконец-то взглянула дочери в глаза.

– Фрэнки, как ты могла подумать, что мы тебя не любим? Мы себя чувствуем так именно потому, что любим тебя.

Это желанное соединение послало Фрэнки импульс энергии.

– Просто на кон поставлено так много… – Вивека коснулась Виктора. – Мы – ученые, и поскольку наука не в силах обеспечить твою безопасность, у нас такое ощущение, будто мы влипли по уши и…

– Ну, вы можете больше об этом не беспокоиться, – сказала Фрэнки, храбро улыбаясь. Она подобрала рассыпанные инструменты и свалила их кучей перед отцом. – Я собираюсь сдаться.

– Ни в коем случае! – взревел Виктор, грохнув кулаком по столу. Груда инструментов задребезжала.

– Фрэнки, лапочка, что ты пытаешься этим доказать? – спросила Вивека. Ее ледяные глаза увлажнились.

– Я ничего никому не пытаюсь доказывать, ма, – упрямо отозвалась Фрэнки, собираясь произнести очередную речь о стремлении к переменам и свободе. Но удержалась, чтобы не выглядеть как Баффи из седьмого сезона. Эта некогда клевая убийца могла занудить вампиров до смерти своими фарисейскими проповедями. Их вполне хватило, чтобы Фрэнки превратила диск с этим сезоном в подставочку для лаков для ногтей. – Я просто хочу поступить правильно.

– Твое решение благородно, – произнес Виктор, опершись ладонями на стол и посмотрев на Фрэнки. – Но если ты действительно хочешь поступить правильно, ты остановишься и подумаешь, прежде чем что-либо предпринимать. Не только о себе или о своем предназначении, но и о людях, которым ты можешь причинить вред по дороге.

– Но я об этом и думаю! – упорствовала Фрэнки. – Если я сдамся, то помогу всем. Все прекратится.

– Но тебе это не поможет. Тебе будет грозить серьезная опасность, – произнес Виктор. – И это причинит боль нам.

На этот раз взгляд отвела Фрэнки.