Мой сталкер

Неожиданно папа закрывает – точнее только пытается – закрыть дверь прямо перед лицом Андрея, но тот не дает двери захлопнуться, подставляя ногу.

– Я так не думаю.

– Ты ошалел, щенок?!

– Я пришел к своей девушке и пока не поздравлю ее, не уйду отсюда.

Хочется закрыть уши и спрятаться головой в песке.

За всю сознательную жизнь впервые слышу, как кто-то дает отпор моему отцу, но на самом деле чувства смешанные.

Я не хочу видеть ссоры и оскорбления.

Чтобы не усугублять ситуацию, набираю воздух в легкие и подхожу к двери, взглядом умоляя папу дать нам время.

– Пап…

– Подожди у себя.

Пока мы с папой отвлекаемся друг на друга, Андрей силой открывает дверь и заходит в квартиру. Он встает перед папой, закрывая его наполовину.

– Подожди у себя в комнате, – сурово требует отец.

– Пап…

– Лиза.

Но я не могу позволить себе просто уйти, когда еще несколько минут назад мечтала хотя бы об одном его сообщении.

– Пап, ну пожалуйста!

Ничего не отвечает, но не уходит. Тогда Андрей просто отдает мне цветы – огромный букет светло-розовых кустовых роз – и пакетик. У них даже подарки идентичные.

– Открывай.

Дрожащими руками достаю небольшую черную бархатную коробочку. Открываю, а внутри огромное кольцо из белого золота с изумрудами и россыпью бриллиантов. Не могу из себя выдавить даже банальное «спасибо». Зато за испорченный день я поблагодарила его от души и несколько раз. Надеюсь, успею удалить прежде, чем он прочтет. А может он и читал, только не заходя в «Телеграм».

Я не сильно интересуюсь украшениями, но понимаю, что это кольцо очень дорогое. И одно дело, когда такие ценные подарки делает папа – просто потому что ты его дочь, – а другое, когда подобное дарит твой парень.

Даже папа не сводит глаз с украшения. Вижу краем глаза.

Какое-то мгновение втроем мы молчим, но папа – по старшинству ему позволено – начинает накалять обстановку:

– Теперь до скорого.

– Я бы так не спешил.

– Лиза, – вновь обращается отец ко мне с еще большей суровостью, – иди к себе.

– Пап…

– Я тебе сказал – иди к себе! Немедленно!

В глазах Андрея зарождается дикая, неконтролируемая ярость.

С букетом цветов убегаю к себе, кладу все подарки на кровать и закрываю дверь, но не до конца. Точнее, сначала сильно хлопаю, а потом тихо-тихо, без единого скрипа, открываю и слушаю, затаив дыхание.

– Если я тебя еще хоть раз увижу рядом со своей дочерью…

– Увидите, и не раз.

– Ты что себе позволяешь? Если хоть пальцем ее тронешь…

– То что? Разберетесь со мной? Так же, как разобрались с теми троими?

– Ты…

– Да, я. Я разобрался с ними. Но не вы. Поэтому не лезьте в наши отношения.

– Ты вообще страх потерял, щенок? Так я тебе его верну на раз-два. Из дома не выйдешь.

– Это ты из дома не выйдешь, если еще раз попробуешь запретить ей хоть что-то, связанное со мной.

Буря стихает, но не в моей душе.

Они замолчали. Оба.

Дверь резка открывается. Андрей видит меня возле нее. Подходит и смотрит внимательно мне в глаза. Гладит волосы и целует.

Впервые за все время наших отношений, за все четыре месяца, рядом с ним становится настолько страшно. Я так не боялась, даже когда видела, как он принуждает к насилию толпу парней.

– С днем рождения, малышка. Прости, что не писал сегодня. Мы обязательно отметим твой праздник.

Весь красный, в невменяемом состоянии в комнату влетает папа, но Андрей в это время уже гордо выходит, оставляя нас с отцом.

Я пытаюсь понять суть всех его слов. Но меня просто нет. Не сейчас. Не здесь.

Взгляд его был настолько холодным, что даже в теплой комнате не могу согреться.

Мне очень холодно, словно я в карцере.

Он меня туда посадил.

Глава 21

Чудовищный поступок

Я засыпаю, лежа головой на его коленях. Засыпаю, вспоминая каждое грубое слово, брошенное в его – значит, и мою – сторону. Засыпаю, пытаясь соединить слова воедино перед тем, как очнусь в новом дне.

Сколько было бессонных ночей? Сколько он вытерпел за меня и для меня? Как можно пренебречь отношениями с отцом ради человека, который… Который считает, что ты – его собственность и он вправе тобой распоряжаться.

Нет, Андрей не был таким и сейчас не такой.

Крепкая рука ложится мне на волосы. Местами они влажные. Слезы так легко впитываются. Слезы так сложно отстирать. Они не отстирываются. Они сохраняются надолго.

– Папочка, прости меня. Вечно из-за меня все проблемы. От меня вообще нет прока в этой жизни.

Вместо вечернего праздничного ужина папа вливает в себя корвалол и мерит давление.

– Не говори так, милая. Ты – моя жизнь.

Я – твоя жизнь.

Почему же я сама себя разрушаю?

Ощущение беспомощности в лапах Андрея сложно описать.

Впервые я посмотрела на него со страхом, еще более серьезным, чем когда он только начал эту игру: секретные чаты, сообщения, угрозы, контроль. Видно, я могла стерпеть все, но не то, что он позволил себе сегодня.

Все-таки один единственный поступок может перечеркнуть все хорошее – но самое противное и обидное, что я все равно продолжаю верить в Андрея.

– Но знай, что теперь я запрещаю тебе общаться с этим человеком, совсем.

Как это сделать, пап?