Мой сталкер

– Решил слиться? Так ничего не выйдет, думать надо было раньше. Я тебе заплатил.

Хочет еще что-то сказать, но либо сдерживается, либо надобности больше нет – бьет свой старый телефон о стену со злости.

– Черт, черт, черт…

Что-то идет не по плану. Не по его и не по моему.

В моих планах была лишь ненависть к нему – за то, во что он умышленно превращает мою жизнь. Но почему-то я прониклась сочувствием, хотя стала заложницей в чьих-то руках и собственных чувств. Я лежу на пыльном матрасе, чувствую запах сырости в этом полутемном помещении и все равно сочувствую ему. Так не должно быть. Не должна девушка что-то испытывать к человеку, который ее похитил и держит в чертовом подвале.

– Что ты будешь делать? – спрашиваю я, набравшись смелости. – Жить со мной в десяти квадратных метрах, в таких условиях? В постоянном риске, что в этот подвал вломятся и найдут нас? Или мы поедем в другой город? Снимем квартиру – и тогда уже ты будешь держать меня там?

Андрей подходит и опускает взгляд на меня. Сколько бы я отдала за этот полный заботы взгляд несколько недель назад? Все, что у меня есть.

– Я прошу тебя, остановись.

Поднимаюсь с его помощью. У меня здесь две локации – на матрасе и стоя. Прижимает лицом к груди, макушка головы упирается в его подбородок.

– Я не отдам тебя никому.

– Они поймают тебя. Мы не сможем жить. Папа заплатит очень-очень много, чтобы они проверили каждый угол.

– Я их переиграю.

– Не переиграешь, слышишь? Я прошу тебя, умоляю – не делай хуже нам обоим.

– Ты не поймешь никогда этого чувства, малыш.

– Какого чувства?

– Которого из души не вытравишь. От него нельзя просто так отказаться. На него нельзя забить. Это весь мир, сосредоточенный на тебе. Я знаю, что того же самого ко мне ты никогда не почувствуешь. Ты не нуждалась во мне так же сильно. Я бы мог заплатить всем, что у меня есть, за возможность смотреть на тебя, думать о тебе, любить тебя.

Опять он заставляет радоваться – в таких ужасных условиях говорит мне слова любви.

Живот начинает сильно тянуть. Он вздувается. Боюсь, что прямо сейчас начнутся критические дни. Будет «очень вовремя» с учетом трехнедельной задержки. Я присаживаюсь на стул, стоящий в метре от матраса.

Андрей позволяет мне свободно двигаться, потому что знает – я слишком труслива, чтобы даже попытаться высвободиться. Темный подвал – мои апартаменты. Здесь все для меня.

– Помнишь, ты спрашивала, что набито у меня на груди?

– Да, я помню.

– «Ты кому-то нужен». Эта фраза у меня на груди с шестнадцати лет.

– Почему же ты не говорил раньше, что значит эта надпись?

– Потому что у меня в жизни нет и не было ничего, что стоило бы рассказывать тебе. Я ублюдок и бандит, совсем не ровня тебе, твой папа прав. И эта правота убивает меня.

Сейчас я готова выть, ногтями раздирая стены и свою уязвимую кожу. Каждое его слово убивает и меня тоже.

– Но я была с тобой. И тебе не нужно было держать меня насильно и прятать. Я выбирала тебя осознанно. А ты выбрал свое желание обладать мной как вещью. Для начала ты выбрал унизить моего отца в его собственном доме, а потом еще больше – выбрал шантажировать меня. Я думала, что хуже уже не сделаешь, но каждый раз ты превосходил сам себя и свою жестокость, ты умудрялся сделать еще больнее. Ты относился ко мне как к собаке. Ты все испортил. Я так сильно любила тебя и хотела быть счастливой. Я пыталась мириться с твоей ревностью, закрыла глаза на слежку, начала готовить отца к встрече с тобой, но ты не захотел ждать, ты захотел показать, что я твоя и никто не смеет думать иначе. Все, что твое – это твое, и никогда, ни при каких обстоятельствах принадлежать другому не будет.

Боль в животе резко усиливается – я скручиваюсь, обхватывая его ладонями, не в силах больше сидеть ровно. Чувствую, как со лба стекают капельки пота. Андрей присаживается на корточки и непонимающе смотрит на меня.

– Что такое? – взволнованно спрашивает он. – Тебе плохо?

– Очень болит… Живот…

– Я сейчас. Я в аптеку. Потерпи немного, малыш.

Прежде чем уйти, Андрей переносит меня на матрас, чтобы я легла. Словно в тумане наблюдаю, как открывает дверь ключом, выходит, закрывает с обратной стороны – слышу по звукам.

Живот надувается еще сильнее.

Надеюсь, он поймет, что нужно купить не только обезболивающее. Если нет, то я буду валяться здесь в собственной крови.

Как я устала. Как хочу домой к папе, чтобы ничего этого не было, чтобы все беды растворились как клубы сигаретного дыма в воздухе.

Хочу отмотать время назад.

Хочу в начало лета, где море волнуется, а я вместе с ним. Хочу проживать все теплые моменты с Андреем снова и снова. Сотни тысяч раз.

Чтобы осень так никогда и не наступила.

* * *

Потерянное состояние, из-за которого сложно понять – спала я или нет, пока ждала Андрея.

Усталый и расстроенный, он стоит около открытой двери и выпускает наружу сигаретный дым.

Здесь совсем не видно, какое время суток. Думаю, что ночь, потому что клонит в сон и еще к Андрею должен был приехать друг, который неожиданно испугался последствий.