Мой старый добрый враг

— Здраво, — согласился кочевник, задумчиво поглаживая бороду. — Хорошо, Стася, убедила… Но кое-какие меры принять стоит!

— В смысле?

— Снова собрать отряд воедино. После того как Южные Пещеры рухнули, Деймер… — он посмотрел на лежащего без движения рыцаря, — …исчез, а ты ушла, все как-то незаметно отдалились друг от друга. Половина воинов вернулась в степи, кто-то остался в Гринморе служить в царской охране, кто-то повесил топор на стену и с головой ушел в мирную жизнь. Спиртус, например, перекупил у Хамлоса харчевню «Толстый кабан», растолстел и совсем зазнался…

— Представляю, — фыркнул длиннохвостый, — что у парня за радость: ешь, пей, и всё — на халяву!.. И как он, не разорился еще?..

— Харчевня пользуется спросом, — пожал плечами Таврус. — Когда Спиртус был у меня в последний раз, говорил, что подумывает о расширении предприятия.

— Бизнесмен, блин!.. — расхохоталась я. — Черт возьми, только сейчас поняла, как я по всем вам соскучилась! По тебе, по Спирту, по ребятам… Мне без вас так плохо было, ты себе представить не можешь!

— Могу, — по-отечески улыбнулся полковник. — Нам тоже…

Мы помолчали, глядя на огонь.

— Мы тогда весь дворец перевернули, — сказал варвар, — тебя искали. Столица на голове стояла…

— Ну конечно, — обронил Мыш, — национальная гордость, сама Бешеная — и на тебе! Как пивом смыло!..

Я улыбнулась:

— Похоже, теперь я национальный позор!.. Угон повозки, нанесение телесных повреждений, ограбление, освобождение особо опасного преступника…

— Брось! — пренебрежительно сказал хвостатый, снова перелезая на стол. — Подумаешь! В первый раз, что ли?..

— Ну, да… — Я зевнула. — Таврус, будь другом, кинь мне на пол какую-нибудь дерюжку. Глаза закрываются… как говорила Скарлетт О'Хара, подумаем об этом завтра…

Проснулась я глубокой ночью. Зевнула, перевернулась на другой бок — и поняла, что больше не засну. В принципе, неудивительно, если учесть, что сон сморил меня средь бела дня… В хижине было тихо. Откуда-то из-за двери доносился сочный храп Тавруса. Ой, как неудобно! Выгнали бедного полковника на улицу… Стыд и срам. Я обернулась одеялом, как римский патриций, и встала с соломенного тюфяка на полу. За окошком было темно. На столе, обняв правой лапой кусок хлеба, посапывал Мышель. Со стороны кровати доносилось тяжелое дыхание спящего рыцаря. Я взяла табуретку и села рядом. Он уже меньше походил на мертвого… Таврус сказал, что ничего смертельного. Будем надеяться…

— Бедный ты мой, — прошептала я, осторожно погладив его по щеке. — За что они тебя так?.. Сволочи…

Черные ресницы Ригана дрогнули. Он пошевелился и, скрипнув зубами от боли, медленно открыл глаза. Зеленые-зеленые, такие знакомые кошачьи глаза. Блин, как же я его люблю!..

— Привет, — сказала я. Рыцарь моргнул.

— Меня… отправили в рай, как великомученика?.. — криво улыбнулся он. — Странно…

— В лоб дам! — нежно сказало мое командирство, беря его за руку. — Рай тебе не светит, а этажом ниже — рановато…

— Я… не умер?

— С какого перепугу?! Выглядишь, конечно, как Франкенштейн недоштопанный, но полковник сказал, что выживешь. Он и не таких видел, так что верить ему можно.

— Таврус?.. Он… здесь?..

— Ну, вообще-то, мы у него дома.

— Нельзя… — хрипло пробормотал Риган, силясь встать. — Они за мной… придут…

Я уложила его обратно:

— Как придут, так и уйдут!.. Не дергайся, тебе вредно. Лучше скажи, кто тебя так разукрасил?

— Не помню. — поморщился он. — Да и неважно… это правда ты?

— Нет, это бред, вызванный родильной горячкой! — не выдержала я. Он улыбнулся:

— Боялся… не увижу… Я слышал, ты ушла…

— Значит, вернулась, — я приложила ладонь к его губам, — тсс!.. Спи. Сон — лучшее лекарство.

Он с беспокойством посмотрел на меня:

— Опять исчезнешь?..

— Ни за что! — решительно ответила я. — Сама не хочу!

— Правда?..

— Где ж я себе еще одного такого дурака найду?!

Он снова улыбнулся и закрыл глаза. Дыхание выровнялось. Ну, слава богу!.. Теперь я действительно верю, что всё будет в порядке…

Посидев еще полчасика у кровати, тихо млея от созерцания вновь обретенного мужчины моей жизни, я поднялась с табурета. Курить хотелось до умопомрачения, а сигареты я умудрилась где-то посеять… Осторожно, чтобы никого не разбудить, я облазила все закутки в Таврусовой лачуге… Он, само собой, не курит, но чем черт не шутит? Сейчас я согласна даже на мятый бычок годичной давности!..

Главное — ведь ноздри улавливали слабый табачный запах! Значит, где-то определенно имеется заначка… Хищно поводя носом, я встала на колени и заглянула под стол. Ага! Сундучок!.. Ладно, полковник меня простит… Секунду поколебавшись, я выдвинула его из темного угла и откинула крышку. Внутри лежала аккуратно сложенная моя одежда: штаны из замши, куртка — те, что мне сшили во дворце. Рядом — царский плащ, подбитый мехом, сверху — деревянная трубка и кисет. Это же всё мое!.. Я зашмыгала носом…

Проснулся Мышель:

— Ты чего, мать?.. Ревешь, что ли?!

— У-у-у…

— Чего стряслось?! — Он спрыгнул на пол и подбежал ко мне. — Неужто — помер?..

— Тьфу!.. Совсем ты, что ли?.. Еще чего не хватало… Смотри, что я нашла.