Мой стокгольмский синдром

За дверью периодически раздавались чьи‑то шаги, срабатывала рация, а один или два раза даже прожужжало сверло. Я воспринимала все эти звуки безучастно, так и не найдя в себе сил подняться.

Джейсон приходил лишь однажды, чтобы принести новый пакет с едой. Я притворилась спящей. Он некоторое время наблюдал за мной, но будить не стал. Что творится в голове у этого непостижимого человека каждый раз, когда он возвращается сюда и видит меня в его святая святых, в его личном пространстве? Досадует ли? Или, наоборот, перестает чувствовать нечто, отдаленно напоминающее одиночество? Почему он выбрал меня – воплощение слабости? Ведь ему не нужно никому доказывать свое превосходство – он непробиваем. И безупречен во всем, за исключением человечности. Может быть, я просто нужна ему как напоминание о том, что он тоже человек? А возможно, я расценивалась как вариант на одну ночь, но неожиданно оказалась хороша в постели. Наверное, я себе льщу, и Джейсон избавится от меня, как только пресытится. Мне нужно убежать отсюда, пока этого не случилось. Встать и снова заняться планом побега.

Но поднять меня смогла лишь мысль о супе. Я даже не почувствовала стыда за то, что докатилась до примитива и думаю желудком. К тому же суп того стоил: горячим он был еще вкуснее. Я наслаждалась каждой ложкой.

Доев все, что лежало в пакете, я довольно потянулась. И на временной волне позитива отправилась в душ, откуда вышла и вовсе в приподнятом настроении. Нацепив первую попавшуюся в шкафу рубашку, я растянулась на кровати. Я выясню новый код и сбегу отсюда. Даже если на это уйдет неделя или месяц. Но столько времени не понадобилось – за стеной неожиданно раздался выстрел, и сенсорный экран погас. Дверь выбили несколькими ударами, сломав вместе с ней часть перегородки между трейлерами.

Я вскочила, мысленно матеря свою нерасторопность и понимая, что не успею добежать до канцелярского ножа. Да он мне и не поможет. В проеме появился Изгой, а вслед за ним в спальню ввалился Бронкс. Меньше всего на свете они ожидали здесь кого‑нибудь увидеть. Бронкс машинально шагнул назад, но, разглядев, что я неопасна, принялся скалиться.

– Смотри‑ка, сучку он приберег для себя, – хмыкнул Изгой. – А с друзьями надо делиться.

Под одобрительный смешок Бронкса он двинулся ко мне. Я кинулась в ванную, зная, что не успею. Изгой догнал меня и, схватив за талию, завалил на кровать. Рубашка задралась, обнажая ягодицы.

– Я знаю, где токен! – выпалила я. Блефовать так блефовать.

Изгой замер, и я смогла вырваться.

– Если вы меня не тронете, я покажу, – пробормотала я, отползая к подушкам и запахивая рубашку.

Но Изгой уже увидел, что на мне нет трусов.

– Ты покажешь, – плотоядно улыбаясь, сообщил он, хватая меня за ноги и притягивая к себе. – Только позже. – Бронкс подошел к кровати, на ходу расстегивая ширинку и приспуская джинсы:

– Ты сзади или спереди?

Господи, да все, что делал со мной Джейсон, сейчас покажется мне нежным сексом в медовый месяц. Ну почему я спрятала нож так далеко?

– Держи ее! – скомандовал Изгой. Бронкс сжал мои лодыжки и развел ноги в стороны.

– Нет! – Я вырывалась, рискуя вывихнуть связки.

– Широко открой рот, сучка, – хмыкнул Изгой.

И поднялся, чтобы расстегнуть брюки. За его спиной словно из ниоткуда возник Джейсон, но Изгой почувствовал движение и выхватил пистолет первым.

– Ты же сказал, что ковбой ее пристрелил, – держа Джейсона на прицеле, язвительно бросил он. – Убил и уехал. Но раз она цела, значит, дисквалификации не было. Тогда почему толстяк исчез?

Ответа не последовало, но Изгой в нем не нуждался, развивая свою теорию:

– Я знаю, кто из ребят зачищал площадку в тот день, и легко могу узнать количество убранных тел. И место, где их закопали. Туша Стю среди них, верно?

Я снова заерзала в надежде, что сейчас всем будет не до меня. Напрасно – руки Бронкса по‑прежнему сжимали мои лодыжки. Я не успокоилась, и он отпустил одну ногу, но лишь для того, чтобы вытащить пистолет и приставить к моему лбу. Замерев, я ждала, когда же Джейсон наконец разъярится или хотя бы выругается. Вместо этого он умудрился взбесить Изгоя, равнодушно выдав:

– Токена здесь нет.

– Думаешь, теперь я умою руки? – раздраженно выплюнул Изгой. – Хрена с два! Джей, мы втроем стояли у истоков. Мы начинали вместе. А теперь вы с Сатиром сливаете меня. У вас все бабки!

Я не сводила глаз с лица Бронкса в надежде, что он отвернется.

– Ты уже забыл, как приполз ко мне в Детройт, когда твоего отца‑психопата повязали? – продолжал распаляться Изгой. – Жалкий, никому не нужный сопляк, который даже толком разговаривать не мог.

Джейсон молчал.

– Я долго ждал, – Изгой злобно прищурился. – Но теперь все изменится. Ты сам отдашь мне токен. Иначе все узнают, что ты убил ковбоя.

– А с сучкой что? – поинтересовался Бронкс, по‑прежнему не оборачиваясь и не отводя от меня пистолет.

Но я Изгоя уже не интересовала.

– Где токен? – рявкнул он.

– Ты не сделаешь перевод, компьютер запаролен.

– Значит, ты скажешь мне пароль.