Мои странные мысли

Вначале Райиха всегда чувствовала себя обязанной как-то объяснять эти визиты: «Мы просто проходили мимо и зашли поздороваться!» – «Отличная мысль», – отвечал непременно кто-то из работников кафе. После первых нескольких приходов девочкам готовили и накрывали их любимые блюда, хотя они даже не успели еще попросить их. Райиха не ела ничего, и, если любезный улыбающийся работник кафе сам предлагал ей кебаб или горячий сэндвич с сыром, она всегда отказывалась, говоря, что сыта. Мевлют гордился принципиальностью жены и никогда не уговаривал ее: «Ладно-ладно, поешь немного», как ожидали его подчиненные.

Позже, когда Мевлют узнал, что работники «Бинбома» обманывают капитана Тахсина, бесплатные кебабы и сэндвичи для его дочерей начали тяготить его совесть.

17. Крупное мошенничество в кафе Не вмешивайся в это

В начале 1990 года Мевлют раскрыл сложную, но отлично продуманную схему, с помощью которой работники кафе «Бинбом» обходили правила, установленные их трабзонским хозяином, чтобы помешать им обманывать его. Каждый день работники кафе скидывались и на свои собственные деньги покупали хлеб и булочки в разных пекарнях, а затем аккуратно наполняли их хозяйской начинкой. Эти гамбургеры, кебабы и сэндвичи прятали, как наркотики, в секретные пакеты, которые каждый день в обед доставляли по близлежащим офисам. Работник по имени Вахит посещал каждый офис самостоятельно с маленькой записной книжкой, в которую он заносил отзывы людей о еде, и собирал выручку мимо кассы. У Мевлюта ушло много времени, чтобы понять, как работает эта тайная, хорошо смазанная машина, а работникам «Бинбома» потребовалась целая зима, чтобы осознать, что Мевлют раскрыл их, но шефу на них не донес.

Поначалу Мевлют собирался повесить все проступки в кафе на самого молодого сотрудника, по кличке Бацилла. Тот недавно вернулся из армии, и в его обязанности входила работа в кухне – кладовке, расположенной в подвале кафе, в жуткой и грязной дыре размером два на два с половиной метра, где он готовил котлеты для гамбургеров, томатный соус, айран и жарил картошку, а также небрежно мыл – а точнее сказать, мочил – стаканы и алюминиевые тарелки. Эти труды периодически прерывались в моменты наплыва посетителей вылазками наверх, где Бацилла помогал во всем, от поджарки сэндвичей до разноски айрана. Именно на кишевшей тараканами и крысами кухне Бациллы Мевлют впервые приметил хлеб из посторонней булочной.

Мевлют не питал добрых чувств и к другому работнику, Вахиту; ему не нравилось, как неприлично долго тот глазеет на каждую симпатичную женщину. Он пришел в смятение, когда общая работа начала сближать их. Если не было покупателей, они часами вместе смотрели телевизор. В эмоциональные моменты, происходящие на экране (таких моментов бывало в день по пять-шесть), они всегда обменивались понимающими взглядами. В конце концов у Мевлюта возникло ощущение, что он знает Вахита много лет. Но когда Мевлют понял роль Вахита в незаконной схеме (Вахит отвечал за выручку), то был поставлен в крайне неловкое положение.

Раньше, когда Мевлют торговал пловом на улицах, он мог стоять весь день на холоде, но был свободен. Он мог отпустить свои мысли на волю, он мог повернуться спиной к миру когда хотелось. Теперь же он был прикован к магазину. Днем он отрывал взгляд от кассы и пытался мечтать, утешая себя мыслью, что чуть позже увидит своих дочерей, а потом пойдет продавать бузу.

Управляя кафе «Бинбом», Мевлют стал более преданным и страстным продавцом бузы, чем когда-либо раньше. Когда он кричал «Буу-заа» на полуосвещенных улицах, он не просто взывал к закрытым шторам, скрывавшим жизни целых семей, к голым неоштукатуренным стенам или к псам, чье незримое присутствие он чувствовал на темных углах улиц; он также обращался к вселенной у себя голове. Потому каждый раз, как он кричал «Буу-заа», он чувствовал, как образы его мыслей вылетают у него изо рта, словно пузыри со словами в комиксах, чтобы раствориться на усталых улицах, подобно облакам. Каждое слово было предметом, и каждый предмет был образом. Он ощущал теперь, что улицы, на которых он продавал бузу, и вселенная у него в голове – одно и то же. Иногда Мевлют думал, что он, может быть, единственный, кто открыл эту замечательную истину. Или, возможно, это был Божественный свет, которым Всевышний одарил его одного. Одолеваемый смешанными чувствами, он выходил из кафе и шел вечером домой, а потом бродил в ночи с шестом на плече, и именно тогда он открывал мир своей души, отраженный в тенях города.

Однажды он ходил и кричал «Буу-заа» поздно ночью после очередного дня, проведенного в мучительных раздумьях, как поступить со сговором в кафе «Бинбом». Неожиданно приятный оранжевый свет пролился из открывшегося окна. Его попросили подняться.