Мой сводный кошмар

Несколько жалких миллиметров – единственное, что отделяет мои губы от крыльев, которые вблизи словно расправляются, готовясь к полету.

Чушь.

Конечно же, чушь.

Просто его ключицы приподнимаются, когда он начинает скользить ладонью по моим волосам. Медленно, так медленно, и продолжая жадно вдыхать запах моих волос, будто он ему не просто нравится, а он по нему скучал.

Мне хочется рассмеяться от странных мыслей, которые лезут в голову: вот же придумала, так не бывает.

Но смеха нет.

Да и мысли пугливо рассеиваются, когда он обхватывает пальцами мой затылок, будто почувствовав, что я хочу отвернуться. И заставляет и меня сделать вдох, чтобы понять: на его коже нет запаха других женщин.

Мужчины, которых описываю в романе, часто наделяются собственным, особенным запахом – острота бергамота, надвигающаяся гроза, легкий бриз в туманное утро, горько-сладкие ноты грейпфрута. И не потому, что это основной состав их одеколона, – это скорее восприятие героини.

А он…

Он пахнет как бездна, над которой бушует ветер и толкает в спину, когда стоишь у самого края.

– Вижу, у тебя хорошее настроение благодаря тому, что я пожелал тебе доброй ночи, – опаляет мое ухо вкрадчивый шепот. – Не хочешь поблагодарить меня не только на словах и пожелать доброго утра?

И прежде, чем я успеваю понять, что он задумал и чего добивается, его вторая ладонь обхватывает мое запястье, заставляет скользнуть пальцами по его животу, опуститься вниз и почувствовать, насколько он возбужден.

«А бездна-то огненная», – проносится в мыслях.

Пытаюсь отдернуть ладонь – но он не только продолжает удерживать, а обхватывает мои пальцы своими и медленно, томительно медленно проводит ими по своему члену. И несмотря на штаны на нем, у меня такое ощущение, что я скольжу не по ткани, а по его обжигающей коже.

Шаги на лестнице и звонок на моем телефоне заставляют меня отступить и отдернуть руку. Не знаю, от чего вспыхиваю сильнее – от осознания, что он удерживал несильно и, оказывается, я могла убрать ладонь в любую секунду, от взгляда, в котором мелькает понимающая усмешка, или оттого, что он считает мой ответ очевидным и его ничего не смущает.

Ни то, что я отшатнулась. Ни то, что кто-то к нам приближается.

– Ну так как? – всерьез интересуется он.

Правда, всерьез.

Как будто уверен, что мое единственное желание с утра пораньше не чашка любимого кофе, а сделать ему минет.

– Нет, конечно, – пожимаю плечами, а когда на его губах появляется знакомая колючая ухмылка, ласково улыбаюсь в ответ и шепчу так же вкрадчиво, как и он минуту назад: – Мне больше нравится, когда на коленях мужчина.

Обойдя его, достаю телефон из кармана, принимаю звонок, потому что, если Лука настаивает на ответе, терпение его на исходе.

– Иду, – говорю ему.

– Бежишь, – слышу поправку сбоку.

Не собираюсь комментировать, потому что не хочу встречаться с ним взглядом. «Я спешу, я просто спешу», – уговариваю себя.

Подняв голову, замечаю маму, которая спускается по ступенькам. Как хорошо, что в доме такая длинная лестница и что слышно шаги…

– Алиса, – окликает она меня уже практически у двери. – Солнышко, я хотела с тобой поговорить о Денисе Анатольевиче…

– Мам, – прячусь за волосами, пока обуваюсь, потому что, мне кажется, мои щеки все еще не в себе от недавнего стресса. – Не о чем говорить.

– Совсем? – расстраивается она.

Мысленно прося прощения у Луки, я задерживаюсь, чтобы обнять ее, поцеловать в щеку и успокоить.

– Мам, он издатель серьезной литературы – это раз. А второе – кому в нашем современном мире нужны печатные книжки?

– Мне? – неуверенно спрашивает она.

И мы обмениваемся улыбками, потому что не тайна: она любит меня, гордится тем, что я что-то пишу и это, – о господи – даже кто-то читает! Но сама такое чтиво не любит, да и любой книге предпочтет иное развлечение.

– Если не брошу писать, – обещаю ей, – когда-нибудь издам один экземпляр за свой счет и подарю тебе вместе с автографом автора.

Она смеется, а потом снова расстраивается.

– Вот же подлец, – вздыхает она, – а говорил, что оставил тебе визитку и ждет, когда ты с ним свяжешься. Казался таким серьезным мужчиной…

– Бывает, – отмахиваюсь я.

– Кстати, а как мужчина… – Она натыкается на мой взгляд и разочарованно машет рукой. – Нет-нет, ты права, если он лжет с первого дня…

Облегченно выдыхаю и мысленно благодарю Дениса Анатольевича и за ложь с визиткой, и даже за то, что выдавал себя за иностранца и тестировал мой английский язык.

– Солнышко, – вновь останавливает меня мама, хотя с улицы уже раздаются гудки, которые она, естественно, узнает, – ты же не думаешь ехать в одной футболке, да еще и с мокрыми волосами?

– Ой, – спохватываюсь. – Мам, я на кухне, на стуле, забыла куртку – можешь, пожалуйста, принести? А то я уже обулась. А волосы почти высохли.

Проверяю их: фен бы не помешал, но времени уже действительно нет. Да и хочется вырваться на улицу, а не стоять под расстрельным взглядом Кирилла, который изображает перед моей матерью саму вежливость и деликатность. Пока она доходит до кухни, он уже держит в руках мою куртку и передает ей.