Мой сводный кошмар

Да, для него бизнес – святое. Я знаю, что он вложил в него много бабок и сил. Пожалуй, кого-то другого за подобную выходку, даже за одни мысли, что такое возможно в его ресторане, он смолол бы в порошок и развеял по ветру. Но в меня вложено бабок и сил не меньше, чем в бизнес, – может, именно это его и удерживает.

– Ни одна женщина не стоит того, чтобы забивать на все и так распушивать хвост… – продолжает тираду он. – Теперь мне придется уволить часть персонала, искать нового администратора, расторопных официантов, да еще устраивать им стресс-тест, чтобы понять, как они будут реагировать на таких, как…

Он резко замолкает.

Но не потому, что ищет подходящее слово – он не тот, кто лезет за ними в карман, тем более когда им управляет гнев и разочарование. Не знаю, что, кстати, сильнее.

Просто внезапно открывается дверь.

Без вежливого стука и несмотря на гневную речь, которую наверняка было слышно и в коридоре.

И в кабинет отца влетает светловолосая фурия.

Которая плевать хотела на разъяренный вид моего отца. Которая игнорирует его резкую реплику: «Выйдите из моего кабинета!»

Вместо того чтобы смутиться, что помешала, задрожать испуганной ланью, понимая, что может попасть под горячую руку, женщина проходит внутрь кабинета, нагло закрывает за собой дверь и цедит не менее жестко, чем секунду назад мой отец:

– Ах, кабинет все-таки ваш… Значит, вы – Федор Иванович Миженский… Так вот, Федор Иванович, вы сильно просчитались, если подумали, что у моей дочери нет никого, кто бы ее защитил!

Отец не уточняет, о ком речь, – это и дураку очевидно, а он таким не является. Прищуривается, смерив взглядом женщину и, видимо, прикидывая, как быстрее ее растоптать. Так, чтобы и следа не осталось.

А она приближается к столу, за которым он восседает в массивном кресле, вздергивает подбородок, очень напоминая в этот момент воина. Хрупкого, красивого, даже с нимбом на голове из-за светлых волос – светлого воина, которому не страшны темные силы.

Смотрится очень забавно: мрачный отец довольно внушительной комплекции благодаря многочасовым тренировкам – и женщина, которую он легко может сломать одними руками. Ну или с помощью денег и связей, что будет не менее кровопролитно.

– И что же вы можете сделать? – отнюдь не добрым тоном интересуется он.

Вместо того чтобы все осознать и пойти на попятную, да хотя бы сообразить, что она на чужой территории и сама загоняет себя в ловушку к тому, кто гораздо опасней, чем кажется, она улыбается.

– Ну, – поправляет кокетливо прическу, будто ее и правда сейчас волнует, как она выглядит перед тем, кто может и практически готовится ее с аппетитом сожрать, – например, выступлю на телевизионном канале. Думаю, там хорошо зайдет история о том, как тяжело матери двоих дочерей в жестоком мире денег и вседозволенности. Тем более когда ребенка, который работает с четырнадцати лет, обманывают на деньги известные, состоятельные люди и выставляют за дверь без копейки.

Я удивленно вскидываю голову, а отец усмехается. Хотя, уверен, этот вопрос он уже взял себе на заметку.

– Ах да, конечно, до этого я напишу заявление в Налоговую инспекцию, – продолжает женщина. – А также в Государственную инспекцию труда и Прокуратуру.

– Они не занимаются такими вопросами, – покровительственно вставляет отец.

– Займутся, – в тон ему отвечает женщина. – Тем более когда узнают, что мой ребенок не просто работал у вас бесплатно, а еще и не был должным образом оформлен. Сейчас с этим строго, а у вас слишком громкое имя, чтобы они пропустили такую наживку. Тем более что я, конечно, скажу им про свой выход на телеэкраны.

– Не был оформлен должным образом? – пропустив пустую угрозу мимо ушей, отец хватается за главное обвинение, которое его бесит гораздо сильнее. – Этого просто не может быть! С вашей дочерью был заключен договор с первого дня!

– О чем и речь, – мило ему улыбнувшись, женщина достает из сумочки какой-то лист, скорее всего, экземпляр того самого договора, делает вид, что читает его, и, удовлетворенно кивнув, замечает: – Но вы не имели права принимать мою дочь на работу без моего письменного согласия!

В этот момент, постучав, в кабинет заходит Ирина. Безразлично взглянув на женщину и хозяина ресторана, который не в духе, она передает мне бумажную папку.

– Что там?! – практически рычит отец. – Это что, было настолько срочно?!

– Личное дело Алисы, – пожимает плечами бухгалтер. – Мне показалось, что срочно.

И спокойно, неспешно, как будто не замечая, насколько накалена обстановка, выходит из кабинета.

– Дай-ка сюда, – протягивает руку отец.

Ну ладно, адрес и контакты девчонки узнаю чуть позже – так что передаю ему документы. Отец так резко пытается открыть папку, что рвет завязки на ней. Вчитывается в распечатанный листок и с довольной усмешкой откидывается на спинку кресла.

– Вперед, – делает взмах рукой, – все ваши обвинения – чушь. С шестнадцати лет согласие родителей на работу детей не требуется.