Мой тантум. Книга аквамариновая

— Я честно покашлял! Трижды! — Ильич пытался не смеяться, — Данни, данна, хочу проинформировать, что этом коридоре камеры наблюдения. Вас весьма хорошо видно. Хотите целоваться, идите на второй этаж учебного корпуса. Там между вторым и третьим пролетом, под лестницей, камер нет. Но, часто занято. Возьмите талончик и встаньте в очередь.

— Спасибо, Илья Ильич, это СВОЕВРЕМЕННАЯ и полезная информация, — я унял злость и снова мысли мои обратились к Динь, которая прижималась к моей спине всем своим исключительно упругим телом.

— Данни, прошу прощения, — препод обращался к моей девочке, — Я не хотел Вас смущать. Просто напоминаю, что у Вас есть время переодеться и прийти на мою лекцию.

Значит, ее он смутил, а меня…? Ну, меня он точно не смутил! Динь моя девушка и она меня любит. Мне было так хорошо минуту назад, что я вот всяко не смущен. Возбужден? Да! Но не смущен!

Я снял свой пиджак, помня о плачевном состоянии одежды козявки, и накинул ей на плечи. Пиджак был ей по колено, почти. Она нашла силы ответить Ильичу.

— Илья Ильич, спасибо, что предупредили. Я, пожалуй, последую Вашему совету. Переоденусь и возьму талончик под лестницу, — вот на тебе, выкуси гадский Хворостов (я был горд своей малышкой).

Динь убежала. А я остался с преподом наедине.

— Бес, ну ей Богу, ты как пацан. Про камеры забыл?

— Илья Ильич, я просто о них не вспомнил, — я вроде даже покраснеть удумал, но не стал.

— Иди уже, Ромео, — хохотнул этот исключительный дядька и отчалил.

Я застегнул рубашку. Когда она успела ее расстегнуть? Ну, все, козявка, теперь тебе точно хана. Не пойдешь, говоришь, за меня? Кто ж тебе позволит? Запру у себя дома, и всех делов!

Глава 18 Илья Ильич. Рождение легенды

Перед моей лекцией класс гудел и обсуждал феерическое выступление Лакри. Я не был против шума. Ребята выглядели счастливыми и я осознал, что влияние тиби было гораздо более глубоким, чем мне представлялось. Маленькая рыжая девочка влила радость в этих данов. Стала их вдохновением. Музой. Я сам ощущал, что моя жизнь окрасилась более яркими красками и мои впечатления от происходящего со мной, стыли более радостными и счастливыми. Я расцвел, как те цветы, что поливала эта замечательная данни.

Опасная Вы штучка, мисс Лакри!

Счастливый Бес и смущенная Динь сидели в своем углу и никто, не смотря на обсуждение вот этой самой Динь, не посмел нарушить их прилюдный тет-а-тет. Я и сам решился всего лишь подмигнуть данни. Она залилась краской, а Бес наградил меня взглядом, который мог прожечь гранит!

Все шло как всегда. Вот прозвенел звонок и…. В класс ворвался Сергей Карамышев. Парнишка был из параллели и я никак не ожидал увидеть его на своей лекции, да еще и в таком беспокойном состоянии.

— Лар… — Карамышев уставился на Лакри и она, поняв или почувствовав нечто, поднялась ему навстречу и подошла ближе.

Они стояли у дальней стены класса на свободном пятачке, выражаясь словами моих безумных учеников, на «галерке». Динь замерцала аквамарином и Карамышев откликнулся ей серебристым свечением аудитэ.

Все повскакивали со своих мест. Еще бы, такое шоу и снова от Лакри!

Я не прерывал ни энергетического обмена, ни галдежа, поскольку сам был слегка в шоке. Но, моим ученикам ничего не грозило, и я мог позволить себе минутку любопытства. Выплески дара у данов встречались часто в Дискерэ. Да и был у меня хитрый амулетик, который я мог использовать, чтобы поглотить силы дара, при наличии опасности.

Эх, рано я расслабился!

Я понял, вдруг, что-то идет не так. Маленькая тиби во все глаза смотрела на Карамышева, тот тянулся к ней, словно влекомый магнитом. Бес, тоже что-то почувствовав, одним большим (нервным!!) прыжком оказался возле своей маленькой возлюбленной и обнял ее рукой, притягивая, прижимая ее спиной к себе! Карамышев схватился за левую часть своей груди и сжался от боли, которая, впрочем, быстро его отпустила. Тиби, сверкая аквамарином глаз, тихо прошептала Карамышеву.

— Тантум? Тантум тиби? — изумленная, либо собственным голосом, либо смыслом непонятных слов.

Я с удивлением узнал древний, мертвый язык. «Тантум тиби» в приблизительном переводе — только ты, только так, только для тебя.

— Марк… — тиби повернулась к своему парню и смотрела на него, словно мир обрушился.

Бес не подвел ее! Он бомбанул так, что все вокруг заходило ходуном! Мои ученики бросились ко мне. Я вытащил амулет, в любое время готовый, прервать эту свистопляску маркова дара! Выброс энергии был такой силы, что с парт снесло учебники, тетради, карандаши застучали по полу.

Что удивило меня во время этого конца света, так это то, что к паре «Бес-Динь», бросились Шуйские, Воронцов, Пушкина, Строганова и Карамышев, все еще морщась от боли в груди. Они встали вокруг них, образуя своеобразный круг. Карамышев встал на острие атаки, ближе всего ко мне и моему грозному амулету! Они их защищали!!