Мой тихий ужас

– Нечего здесь понимать, Софа. Или ты стараешься и встаёшь на ноги, или продолжаешь печалиться, врастая телом в уродское кресло, – она прошла вдоль стола, ведя пальцем по наполированной крышке. – Или третий вариант: ты нарочно не спешишь исцеляться, дабы продлить прибывание в райском саду.

– Ты с ума сошла? Думай, о чём болтаешь.

– Я всего лишь предполагаю, дорогая, – льстиво улыбнулась она, а после замерла, когда наманикюренный ноготок коснулся красной папки с инициалами Тихона. – А это что? Досье на богатенького засранца?

– Не тронь, – подъехав ближе, я вырвала рукописи и спрятала их в нижнем шкафчике. – Это личное.

Вета удивлённо похлопала длинными ресницами.

– С каких пор у тебя и мерзкого болвана появились секреты?

– Он не мерзкий и далеко не болван, – вступилась я, о чём тотчас пожалела.

За время прибывания в доме Райских я поймала себя скверной мысли, что порой Тихон понимал и принимал меня больше, чем собственная семья, пусть нередко был невыносим. Его опека не душила и слова не ранили так сильно, как это было раньше. Недоверие сестры ударяло куда больнее.

– У-у-у, – потянула Ива, наклонившись ко мне. – Теперь мне ясно, почему ты не спешишь прощаться с каретой… Боишься расстаться с неудавшимся принцем? Признайся, ты в него влюблена?

– Что?! – поперхнулась я воздухом. – Конечно же, нет!

– А вот мне так не кажется, – не унималась она. – Ты отдалилась от нас. Перестала звонить и отвечать на сообщения. Закрылась и стала чаще пропадать с говнюком Райским. Чем вы с ним занимаетесь?

– Тихон помогает мне…

– Из самых добрых побуждений? – со смешком перебила сестра. – Брось, Совка, такие как он всегда преследуют свои алчные цели. Уверяю, он спит и видит, как ты покидаешь его дом на своих тоненьких ножках.

– Значит, наши желания совпадают. А ты совсем не разбираешься в людях, –фыркнула я и нарочно перевела тему: – Как поживает Павел?

На этих словах Иветта ни на шутку замешкалась, ведь неудобные вопросы одинаково неудобны для всех.

– К чёрту, Пашку. Я не виделась с ним, а номер поставила в блок.

Ореховый глазки Веты забегали, что невольно подводило к сомнениям, потому что прежние разрывы сестра переживала сложнее, с неукротимыми истериками и затяжной депрессией. Однако явных симптомов разбитого сердца я не приметила.

– Кстати, о Паше, – взбодрилась сестра, небрежно поправив причёску. – Ты уверена, что поняла его правильно? Есть ли хоть малейшая вероятность, что ты запуталась и приняла домыслы за действительность?

Едкая горечь расползлась по груди.

– Ты серьёзно? Решила, что я настолько глупа, что не смогу отличить домогательство от беззаботной беседы?

– Нет, но тебе могло показаться.

– Единожды, но не десяток раз! – возмутилась я. – Поверить не могу, что ты посмела усомниться в моих словах!

– Да, ты права. Мне сложно поверить, что он воспылал чувствами к другой. Особенно, если это моя робкая сестрица.

Иветта и раньше считала меня невзрачной, но никогда не говорила об этом открыто. Большим ядом на рану стала жалкая попытка оправдать мерзавца.

– Уходи, – пробормотала я, опустив глаза.

– Ох, ну перестань, нельзя быть такой нежной…

–  Проваливай, Вета!

Услышав недобрый крик, в комнату вбежала обеспокоенная Нелли.

– У вас всё в порядке? – поинтересовалась гувернантка, переводя внимательный взгляд то на Иву, то на меня.

– Да, всё пучком, – хмыкнула Вета. – Всего-то маленькие недопонимания.

Обстановка была напряжённой, что  не обошло внимание Нелли.

– Оставим разговоры на завтра. После утомительных тренировок Софии полагается отдых. А мне наказано за этим проследить.

Распознав тактичную просьбу уйти, Ива высокомерно вздёрнула подбородком и прошагала к двери. Её острые шпильки оставили следы на паркете.

– Удивительно, что две потенциальные соперницы вдруг стали лучшими подружками, – бросила она перед уходом. – Но как потом вы поделите парня?

Вета скрылась, оставив за собой тонкий шлейф негатива.

– Не хочу показаться грубой, но о чём говорит эта рыжая стерва?

– Она решила, что Тихон мне небезразличен, – неохотно пробормотала я.

– А это не так?

* * *

Наступивший вечер был заочно испорчен. Оставшись наедине с собой и беспокойными мыслями, я рискнула поразмышлять над догадками девушек.

Тихон Райский…

Он хранил в себе множество противоречий, от неукротимой импульсивности до холодного спокойствия. Отличался грубостью, неуместной правдой, оправдываясь жгучим чувством справедливости. Но несмотря на сложный характер, у него было доброе сердце. Мне выпал шанс в этом полностью убедиться.

Будто расслышав своё имя в немых размышлениях, Тихон распахнул дверь комнаты. Заметив меня, он искренне удивился.

– Не пошла на лекции? – растерявшись, спросил он.

– После твоих выходок, мне стыдно смотреть Славе в глаза.

И пусть обида со временем угасла, я не спешила прощать парня. Слишком долго ему всё спускали с рук.

– Не думал, что он из обидчивых. Я принесу извинения, если ему полегчает.

– Не распыляйся. Они тебе ещё не раз пригодятся.

Выдержав покорную паузу, Тихон обмолвился:

– У меня сегодня важный бой.