Мои Турки

Первый экзамен — сочинение по литературе. Горький и Маяковский — вот самые основные авторы, произведения которых в то время входили в материал десятых классов. Этому в подготовке к сочинению я и уделяла самое большое внимание. И одной их трех тем на экзамене была такая: «Идейное богатство и душевная красота героев в романе A.M. Горького «Мать». У меня захватило дух: даже об одном герое можно сказать удивительно много, но я имела право писать глубже и шире — о каждом из героев. Произведение это я знала хорошо. За свое сочинение я получила «отлично».

Мы сдавали очень много предметов, все страшно волновались, готовились днем и поздно вечером. Но однажды, едва ночью задремав, увидела странный сон. Будто мы в доме Юли. Около печки у них были недостроенные полати: упираясь в потолок, стоял столб, от которого в стенку была вмазана круглая перекладина. Получалось что-то подобие турника. Снилось, что на этом «турнике», ухватившись руками, висели втроем три ученицы: Рая Федорова, Валя Шиндова (из десятого «Б») и я. Висеть было трудно, силы оставляли, и мы с Раей упали. Валя же осталась висеть.

И вот сдан последний экзамен. И тоже на «отлично». И только один человек из двух десятых классов полностью аттестовывался на одни пятерки, а это значило, что я претендовала на золотую медаль.

Директор школы поручила мне написать статью в местную газету о том, как я шла к своей победе, как занималась над собой все десять лет. Писать было неловко, но не хотелось ослушаться и огорчить директора.

Наш послевоенный выпуск — первый на аттестат зрелости, и впервые вводили награждение золотыми медалями. До этого года выпускникам выдавали не аттестат, а свидетельство об окончании школы.

Обо мне заговорило и местное радио.

И вот выпускной бал. Все получают аттестаты зрелости. Что касается меня, то сказали на вечере о том, что мне будет позже вручен аттестат особого образца, а пока меня наградили коричневым кашемиром на платье и деньгами в сумме двести рублей. На вечере учителя (да и ученики) наперебой спрашивали, куда я хочу поступить учиться. Любой институт страны мог принять без экзаменов. Многие годы я хотела походить на нашу умницу Марусю, стать инженером-строителем. А в глубине души тайно ото всех мечтала стать актрисой, все годы, сколько помню себя, выступала на сцене в Доме культуры и в школе на вечерах: и танцевала, получая призы, и пела в хоре, дуэтом, один раз даже соло — «Колыбельную» Моцарта, много читала стихов, поэм, играла в спектаклях со взрослыми и в школе. Кажется, пробовала себя во всех жанрах, все нравилось необыкновенно. Но я считала, что артисты — это люди особые, а я обыкновенная, и меня не примут. Да и жаль было бессонных ночей над уроками; артисты, мне казалось, не обязательно должны знать тригонометрию или химию. Им достаточно обладать сценическим талантом. Учителя давали советы каждый на свой лад:

— Ей надо только в институт иностранных языков, так как акцент удивительный и память прекрасная. Слушай только меня, непременно будешь послом, — убеждала учительница немецкого языка Эльза Иогановна Роот.

— Ни к чему ей это. Иди только в технический вуз, ты обязана стать инженером, — советовал математик Н.И. Кижаев.

— Не морочьте ей голову, — вмешалась учительница русского языка и литературы. — У меня, может быть, за всю жизнь и ученика не было лучше нее. Но скажу другое: она же создана для искусства. Иди, Тома, в театр, только там ты найдешь свое призвание.

Она словно угадала мое тайное желание. Дома я посоветовалась с мамой.

— Нет, Тома, не думай, что это уж такая хорошая специальность. Да и рост у тебя маленький. Пока молодая, будешь играть роли детей, а что потом? Роль героини не дадут. А мне так хотелось бы, чтоб ты стала врачом, — мечтательно сказала мама.

Почему врачом? Может быть, со смертью Лиды наша семья потеряла надежду иметь среди родных доктора? Даже в учителей я в детстве играла, но во врачей — никогда. У нас в доме редко кто простужался. О лекарствах, врачах как-то не заходило и речи.

Однажды мне передали, чтобы я зашла к директору школы домой. Но там меня встретила не директор, а учительница русского языка и литературы. В комнате я увидела Раю Федорову и Валю Шиндову из десятого «Б». Нас всех троих попросили переписать свои сочинения заново. Я удивилась. У меня уже стояло «отлично». У Раи же была всего лишь лишняя запятая, но ей комиссия поставила «хорошо». У Вали была единственная грамматическая ошибка (наречие «навстречу» написала раздельно: «на» и «встречу»). Стояла тоже оценка «хорошо».

Медали утверждались в облоно, в Саратов решили отправить вместо одной три работы в надежде на то, что школа получит три медали. Но в десятом «Б» лучшей ученицей была Клава Авдонина, она часто заканчивала учебный год с похвальной грамотой. Вале обычно не везло: то по одному, то по другому предмету в конце года у нее были твердые четверки. Авдониной я бы не удивилась, но Валей Шиндо-вой я была удивлена.

Большинство моих одноклассников уже подали документы в различные вузы. Устав ждать своего результата, я пошла в школу.