Мои Турки

С мая ему пошел только шестнадцатый год, но после летних каникул он пришел в десятый класс неузнаваемым: высокий, энергичный, живой. Теперь от застенчивости не осталось и следа, и от учителей без конца сыпались замечания:

— Юрка, не шали.

— Юрка, не вертись!

— Юрка, не мешай другим, не то — выгоню.

Позже он говорил, что его почему-то никто никогда и нигде не называл иначе, как Юрка. Зимой в десятом классе он как-то сблизился с нашей девичьей компанией, сначала гонял снежками до самого дома, потом стал нашу стайку мирно провожать, а затем по пути от другой тети стал заходить к нам домой под различными предлогами. Мне льстило, что свое предпочтение он отдает мне, с ним всегда было весело. Мои подружки привыкли к его обществу, но он злился на Юльку, из-за которой ему часто не удавалось застать меня одну. Даже сочинил о ней глупую дразнилку:

Толстая как боров,

Угрюмая на взгляд

Идет-бредет по улице

Мясокомбинат.

Вот и поехали мы всей пятеркой сдавать документы в Саратов в учебные заведения. Подружки мои никогда не видели города, они всему удивлялись, восторгались. Улица Ленина идет от вокзала до самой Волги. Туда в дом № 39 я и повела всю свою гурьбу к родным Ма-руси, Сережиной жены. Нас напоили чаем, угостили семечками. И вот мы все на их большом балконе. Любуемся ночным Саратовом.

Утром подруги пошли искать строительный техникум, в который я их убедила поступить, рассказав о специальности нашей Маруси. А мы с Юркой отправились искать медицинский институт, который, как нам объяснили, находится недалеко от вокзала. Вот и четыре одинаковых корпуса, на которых можно издали прочитать выложенные камнем слова: «Институт экспериментальной медицины». Стрелки с надписью «В приемную комиссию» на первом корпусе. Попросили познакомить нас с условиями приема. Нам выдали пачку листовок. На каждом листке — подробности о своем факультете. Но что это? «Исторический факультет», «механо-математический», «химический» и так далее. Оказывается, мы попали в приемную комиссию университета, занимавшего первый и третий корпусы, а второй и четвертый — принадлежат мединституту. Присутствующий в комиссии профессор Додонов поинтересовался нашими аттестатами и спросил, имеем ли мы склонность к медицине. По наивности я призналась о желании моей мамы, но не о собственном желании.

— В таком случае вам, молодые люди, незачем уходить отсюда. Вслушайтесь только в само слово: университет! Универсальное учебное заведение. И равных ему нет. Поступите, например, на химический факультет. И перед вами в будущем откроются двери удивительных лабораторий с их открытиями.

И я подала свои документы на химфак, а Юрка на механо-математический.

Девочки оставили документы в строительном техникуме. Мы уезжали домой до вызова нас на экзамены, но достать билеты до Тур ков не могли и рискнули ехать на платформе товарного вагона. Вот, наконец, и Ртищево, а скоро и Летяжевка. Но именно здесь нас, как безбилетников, забрала милиция, посадили в какую-то зарешеченную предварилку. Только Юрка успел юркнуть под вагон, и милиционеры не заметили.

Прошло какое-то время и он пришел в милицию с просьбой:

— Посадите меня в тюрьму.

Сначала приняли за сумасшедшего, но когда он все объяснил, работники милиции расхохотались и всех нас выпустили на свободу. Дальнейший путь домой был благополучный.

Но вот однажды пришел Юрка и сказал, что документы из университета он забрал, так как тетка дома учинила скандал, убеждая, что в трудное послевоенное время она не имеет возможности дать ему высшее образование, одевать его, кормить, посылать деньги. Третья тетка из Ярославля убедила его ехать к ней и поступать в военное училище, где курсантов одевают и кормят бесплатно. Так я рассталась с этим веселым пареньком. На вступительных экзаменах по литературе я писала о поэзии Маяковского, получив за сочинение «отлично», а на экзамене по физике преподаватель даже спросил фамилию моего школьного учителя. Но из-за ожидания аттестата особого образца и поздней сдачей документов я сдавала экзамены во второй поток, и мест в общежитии уже не было. Жила пока у родных Маруси, но здесь нас с Зинкой обокрали приятели хозяев. У меня украли новое платье из материала, подаренного школой, а у Зинки единственную комбинацию. Она перешла жить к Юле и Симе, снимавшим частный уголок в квартире подвального типа. Мне идти было некуда. Но настоящее горе началось тогда, когда в университете у меня выкрали хлебные и продовольственные карточки на весь месяц. Не знаю, как я все же выдержала шестнадцать дней учебы и дождалась от мамы письма с советом возвращаться домой. Я издергалась из-за аттестата, экзаменов, отсутствия средств существования и крыши над головой. Мама советовала набраться сил, а с будущего года все начинать сначала.