Мои убийственные каникулы

Я еще больше перекручиваю ткань трусиков, и она так сильно врезается в ее изнывающую плоть, что Тейлор уже лепечет мое имя, ее ноги ходят ходуном.

– Отхлестать тебя по заднице?

– Да!

Я заношу ладонь, но до шлепка не доходит, еще рано. Вместо этого я начинаю грубо ласкать ее киску и прижимаюсь к ней всем телом, бормоча ей в ухо разные словечки. Мы так сливаемся, что уже не различить, где я, где она. Сказать по правде, я уже себе не хозяин. Мне уже не до разумных мыслей. Я отдаюсь своим ощущениям, меня пожирает лютый голод. Желание удовлетворить ее так, чтобы запомнила на всю жизнь. Она уже трется своей киской о мою ладонь… Самое время вынуть ладонь из ее промежности и с оттяжкой хлестнуть ее по правой ягодице.

Не знаю, чего я жду. Наверное, признательности. И конечно, ощущения своей власти.

То и другое я получаю сполна.

Но сейчас, как и утром, верх берет чувство ответственности, требующее, чтобы на смену насилию пришла нежность. Это моя обязанность и мое право. Я глажу ладонью пострадавшее местечко, целую ей спину, шепчу, зарываясь лицом ей в волосы:

– Хорошая девочка!

Целуя ей шею, касаясь языком чувствительных местечек, шепча ей на ушко свои заветные слова, я снова заношу ладонь и шлепаю ее еще сильнее.

– Да, да, да! – слышу я в ответ и чередую шлепки и ласку, шлепки и ласку. Так повторяется трижды. Ее колени так слабеют, что мне приходится ее поддерживать.

– Сильнее! – просит она.

Нет, с меня хватит. Я опустошен.

Я над ней господствую, а она мной попросту владеет.

Я ставлю Тейлор на колени, сам выпрямляюсь и берусь за молнию своих джинсов. От моего самообладания остались одни головешки. Я слышу одно: ее мольбы о жесткости. Думаю только о том, как мой член утонет в ее роскошном рту, и о том, что ей надо того же, иначе она не помогала бы мне с молнией, не обжигала бы мне живот своим горячим дыханием, не облизывала бы его, не позволила бы мне без дальнейших игр и предисловий погрузить член ей в рот. Да. О да!

Без этого никак. Жесткость во плоти!

– Сама виновата, что он такой огромный. Никогда он так не вырастал, так не твердел. Ты только задом вильнешь – и я пропадаю. Да, так, детка. Черт. У меня стояк, даже когда ты на меня зла.

Желая дать ей то, чего она так жаждет, – никогда не желал ничего другого! – я наматываю на кулаки ее шелковистые пряди и все глубже и глубже ухожу в ее жадный, сладкий рот, учащенно двигая бедрами. Это то, что ей нравится. Боже, она заглатывает так, как я не смел даже мечтать, то мастерски орудует языком, то помогает себе рукой. Я уже при смерти, я на седьмом небе, нет, еще выше, в неведомой обетованной земле.

– Хорошо, Тейлор, умница. Вылижи все. Давай.

Как мне ни чудесно, я знаю, что завершиться все должно не так, а у нее внутри. Слиянием наших ртов. Слипанием наших тел. Мне нужна ее кожа, нужен ее запах, ее жар.

– На кровать – ты и твой сладкий рот. – Я с хлюпаньем вырываюсь у нее изо рта и указываю на кровать. – Ложись на спину, Тейлор. Трусы долой. Сейчас я примусь за тебя…

– Да, пожалуйста, – лепечет она, опрокидывается на спину, торопливо избавляется от трусиков. Я успеваю увидеть сочащуюся влагой плоть, и тут…

И тут оглушительный звон разбивающегося стекла у меня за спиной.

Сейчас не время думать. Я накрываю Тейлор собой, полностью ее загораживаю, обхватываю ей голову руками. Мне на спину сыплются один за другим острые осколки, раня кожу до крови. Уголком глаза я вижу большой красно-белый буй, прокатившийся по полу и уткнувшийся в кровать. Ярости, вспыхивающей во мне, нет предела.

Этот буй мог ударить Тейлор.

– Что?.. Что это было? – шепчет она в страхе, и это ранит меня больнее осколков стекла.

– Я тебя прикрыл. Ты в безопасности.

Объективность превыше всего. Легко сказать. Меня душит злость. Жду несколько секунд, на случай, если последует продолжение. Потом спихиваю Тейлор с кровати и прогоняю ее в ванную, заслоняя собой от окна.

– Запрись там.

Вместо того чтобы поторопиться, она привстает на цыпочки, чтобы взглянуть из-за моего плеча на разбитое окно.

– Вот это да. Даже вандализм здесь на морскую тему.

Шутить в такой момент? Мне лезет в голову жуткая фантазия: Тейлор истекает кровью на полу спальни. Я больше не сдерживаюсь.

– Иди. Сейчас же!

Дождавшись щелчка защелки в двери ванной, я поспешно застегиваю джинсы и выбегаю из дома с пистолетом наготове. На повороте внизу холма я успеваю увидеть задние фонари автомобиля, но разглядеть саму машину, не говоря о номерном знаке, невозможно из-за темноты.

– Дьявол! – рычу я и выхватываю сотовый, чтобы вызвать полицию.

Мне отвечают уже через мгновение, но я спешу разъединиться, потому что не готов говорить. Я думаю о женщине в доме, о том, что в последние полчаса полностью в ней растворился – настолько, что потерял бдительность и чуть было не оплошал. Из-за меня могла пострадать она. Всего день в обществе Тейлор – и я уже не просто нарушаю собственное правило эмоциональной отстраненности во время работы над делом, а не оставляю от него мокрого места.