Мой учитель

нарушение какой-то бюрократической формальности, выехал в колонию — назначить нового

заведующего. Ребята же, узнав об аресте Антона Семеновича, якобы избили инспектора и

заперли его в подвал, а сами, захватив наробразовский автомобиль, помчались в Полтаву и с

боем освободили своего «атамана». Возвратившись с воспитанниками домой, Макаренко с

позором выгнал инспектора, а автомобиль оставил у себя как трофей...

Желание узнать правду об этом происшествии и вообще о колонии и ее заведующем

не покидало меня.

Однажды, возвращаясь с охоты, я шел вдоль реки Коломак и на берегу заметил трех

мальчиков в одежде колонистов. Они сидели, свесив ноги с крутого обрыва, и ели арбуз.

Я подсел к ним и попытался было завести разговор об их житье-бытье, но по

односложным ответам ребят понял, что они относятся ко мне с недоверием.

Тогда я прямо спросил:

— Правда ли, что заведующего вашей колонией хотел арестовать какой-то начальник

из Наробраза, а вы, ребята, этого не допустили?

Старший из колонистов, вихрастый парнишка, весело переглянулся со своим

товарищем, которого он называл Цыганом.

— А вы разве не слышали, как было дело?

Я отрицательно покачал головой, и вихрастый паренек, с сожалением посмотрев на

меня, начал подробно рассказывать, «как было дело», испытывая видимое удовольствие от

воспоминания об этой славной истории.

...Как-то утром заведующий уехал в Полтаву, а около двенадцати часов в колонию на

автомобиле примчались два начальника. Позже ребята узнали, что это были инспектор

Наробраза Шарин и председатель губернской инспекции Черненко.

Шарин вызвал дежурного воспитателя Ивана Ивановича Поповиченко (Осипова) и

потребовал, чтобы тот провел его в кабинет заведующего. Там Шарин объявил, что Антон

Семенович Макаренко арестован и в колонию больше не вернется. Инспектор даже вскрыл

стол Антона Семеновича и начал вытаскивать оттуда бумаги. После такой «подготовки»

Шарин предложил остолбеневшему Ивану Ивановичу принимать колонию и подписать

соответствующий акт, который был уже заранее приготовлен.

Вертевшиеся возле кабинета ребята с молниеносной быстротой разнесли по колонии

известие об аресте Макаренко. Большая часть колонистов в это время работала в поле, а в

– 2 –

самой колонии оставались только малыши. Но среди них был кряжистый парень лет

пятнадцати — шестнадцати — Супрун (Бурун). По словам рассказчика, Супрун, вообще

говоря, считался тихим парнем, которого было не так-то легко вывести из себя...

Дежурный воспитатель еще не успел и слова сказать, как в кабинет Антона

Семеновича ворвались колонисты во главе с Супруном. Схватив Шарина за лацканы пальто,

Супрун начал с силой трясти его. Со всех сторон неслись негодующие крики:

— Куда вы упрятали нашего Антона?

Черненко попытался было помочь Шарину высвободиться из рук Супруна, но перед

ним вырос целый лес ребячьих кулаков, и он, решив, что в это дело лучше не вмешиваться,

начал пробиваться к двери, а вслед за ним стал пятиться и незадачливый Шарин.

Шофер, слышавший угрозы ребят, предусмотрительно завел машину и, когда его

пассажиры, отступавшие под натиском колонистов, вскочили в автомобиль, сразу же дал

полный ход. В это самое время возвращалась с поля пустая гарба, управляемая Семеном

Калабалиным (Карабановым), за нею шел отряд старших ребят. Еще издали они поняли, что

в колонии творится что-то неладное, и тотчас примчались к месту происшествия.

Но автомобиль уже отъезжал. Раздались крики:

— Упустили!

Семен Калабалин крикнул:

— Едем отбивать Антона!

И человек десять — двенадцать старших ребят, а среди них мои знакомцы —

вихрастый паренек с Цыганом — вскочили в пустую гарбу.

Из всех воспитателей, находившихся в тот момент в колонии, сохраняла

относительное спокойствие только Елизавета Федоровна Григорович (Екатерина

Григорьевна). Но события развивались с такой быстротой, что повлиять на их ход она не

могла и только удерживала ребят от чрезмерно агрессивных действий. В последнюю минуту,

когда колонисты уже вскакивали в гарбу, Елизавета Федоровна успела собрать узелок с кое-

какими вещами и едой.

— На, возьми! — крикнула она Калабалину,— Там, в Полтаве, отдашь Антону

Семеновичу.

— Зачем Антону все это, мы его самого сюда привезем!

Чтобы попасть на харьковский большак, нужно было проехать с километр узкой

прямой дорогой среди молодого леса. Как только гарба выехала на эту дорогу, ребята

увидели, что автомобиль забуксовал перед самым выездом на шоссе. Шарин круглыми от

ужаса глазами смотрел на приближавшуюся повозку, а его спутник, Черненко, изо всех сил

подталкивал автомобиль сзади. Положение беглецов становилось критическим. Ребята уже

готовы были соскочить с гарбы, и... трудно сказать, что произошло бы дальше. Но шофер в

последнюю минуту догадался кинуть свой ватник под буксовавшее колесо, и автомобиль