Мой учитель

области сельского хозяйства. Это и послужило предлогом для знакомства.

Наша встреча состоялась в начале апреля 1924 года, в Полтавском отделе народного

образования. Был уже вечер. В полутемной комнате, утомленный спорами с работниками

Губнаробраза, Антон Семенович принял меня не очень приветливо. Ни о чем не

расспрашивая, он сразу заговорил о положении хозяйства колонии.

Колония имени М. Горького, расположенная пока еще в маленьких Трибах, должна

освоить полученное ею большое хозяйство в Ковалевке, на другом берегу реки Коломак.

Колония испытывает серьезные затруднения с продовольствием. Земли в Трибах немного,

около двенадцати гектаров, а почва — сыпучий песок. Урожаи иногда даже не покрывают

расходов на семена. В Трибах невозможно правильно организовать труд колонистов,

являющийся основой воспитательно-педагогической работы с ними. В Ковалевке же до 80

гектаров земли и почва хорошая — чернозем; там есть луга и сад. Туда, во вторую колонию,

назначен заведующим Иван Петрович Ракович (Горович) и уже переброшен отряд

колонистов.

Сельское хозяйство должно быть построено на научных основах и вестись образцово.

Поэтому, сказал Антон Семенович, он и решил пригласить в качестве своего помощника

специалиста-агронома.

Он ставил задачу — во что бы то ни стало успешно закончить предстоящий весенний

сев и уже в этом году полностью обеспечить потребность колонии в овощах, а в будущем

году — в жирах и в молоке. Он подчеркнул, что не может быть и речи о привлечении для

сельскохозяйственных работ какой бы то ни было наемной рабочей силы, кроме небольшого

числа руководителей-специалистов. Пусть ребята на первых порах будут выполнять ту или

иную работу и хуже, чем опытные рабочие, но они должны почувствовать полную

ответственность за свое хозяйство и не быть нахлебниками государства. Может быть, и не

все колонисты сразу захотят работать как следует, нужно суметь правильно подойти к ним,

сделать работу интересной, развить в них чувство гордости за хозяйственные успехи

колонии.

Поэтому, сказал Антон Семенович, он хотел бы, чтобы его помощник по сельскому

хозяйству был не только сведущим агрономом, но в такой же степени и чутким педагогом-

воспитателем.

Антон Семенович не скрывал трудностей работы, не скрыл он и своих сомнений в

моих силах: я был еще молод, только три года назад, в 1921 году, окончил вуз, а

педагогической деятельностью не занимался вовсе. Однако весна была не за горами, и он

сказал, что если я согласен работать, то необходимо не позднее середины апреля приступить

к делу в Ковалёвке.

Я раздумывал. Как ни молод я был, у меня хватило жизненной опытности, чтобы

отчетливо представить себе, какой нелегкий путь ожидает меня. А неприветливый приём

Антона Семеновича вызвал ещё опасение, что мне не удастся с ним сработаться. Мелькнула

мысль отказаться от дальнейших переговоров, но молодость взяла свое: она подсказала мне,

что пренебречь интересной работой под руководством талантливого человека только потому,

что эта работа трудна,— признак непростительной слабости.

В назначенный день, 14 апреля 1924 года, к моей квартире подкатила двуколка —

«бида»,— которой управлял паренек двенадцати — тринадцати лет.

Надо было ехать, но рой противоречивых мыслей снова овладел мною.

— А он поедет с нами? — доверчиво спросил маленький возница, показывая рукой на

моего пса Трубача, вертевшегося около биды.

– 5 –

Что мог я ему ответить? Сказать, что Трубач поедет, если хозяин поедет, а вот хозяин

сам не знает, что ему делать? Быть может, этот доверчивый вопрос паренька и решил мою

судьбу.

Отбросив всякую нерешительность, я весело сказал: — Конечно, едет, вместе с

хозяином!

Погрузив мой несложный багаж на двуколку, мы поехали в Ковалевку, минуя Трибы,

где в то время находился Антон Семенович.

По дороге паренек, передав мне вожжи, резвился с Трубачом, то забегал вперед, то

отставал и, только утомившись, присаживался в биду отдохнуть.

К вечеру, по весенней распутице, мы наконец добрались до Ковалевки. Моя работа в

колонии началась.

Весна уже вступила в свои права. Наши соседи начали пахоту и боронование, а кое-

кто и сев. Надо было и нам выезжать в поле без промедления...

На другой день, в восемь часов утра, возле конюшни собрались колонисты и

воспитатели. Еще не зная ни земельных участков, ни рабочей силы, ни оборудования, я сразу

же вынужден был начать распоряжаться — указывать кому что, где и как делать... Ясно, что

раздумывать о каком-то специальном подходе к ребятам было просто невозможно. Надо было

поспеть всюду: в одном месте — наладить плуг, в другом — отрегулировать сеялку, в третьем

— показать, как надо очищать семена, в четвертом — ускорить погрузку мешков с семенами,

в пятом — отмерить участок под бахчу, в шестом — помочь запрячь лошадь...

С первого же дня у меня установились по-деловому хорошие отношения с ребятами.