Мой учитель Филби

Харри, щупленький человечек лет тридцати пяти, в очочках и со светлой бороденкой, был, видимо, за старшего. Он держался очень серьезно, но явно волновался. В самом начале разговора этот субъект произнес какие-то ни газы из юридических документов, извещающие о моих правах – отвечать или нет на вопросы, требовать адвоката или что-то в этом духе.

Покончив с формальностями, он вдруг неожиданно сказал:

– Мы знаем о вас очень многое. Например, что вы – ученик Кима Филби. Интересно, чему он вас учил?

– Вы хотите, чтобы я прямо здесь, у еврейского кладбища, в течение двадцати минут пересказал вам весь курс?

– Да нет, это я так, – ответил Харри, даже не сподобившись улыбнуться. – Мы действительно знаем о вас многое от наших английских друзей. Вы работали в Третьем линейном отделе ПГУ, занимающемся, как известно, не только Британией, но и Скандинавией с Финляндией. Нам было бы интересно получить от вас некоторую информацию, касающуюся нашей страны.

– И что это за информация, позвольте узнать?

Тут Йорма перегнулся с водительского сиденья и начал показывать мне альбомы с ламинированными черно-белыми фотографиями. Некоторые из них были весьма старыми, плохого качества. Финны указывали пальцами на то или иное фото и спрашивали, знаю ли я данного персонажа. Я узнавал лишь отдельные физиономии. Среди них были и те люди, которых мы уже давно похоронили. Как я потом понял, мне был продемонстрирован весь набор советских представителей в Финляндии за последние три десятка лет и подозревавшихся в работе на разведку КГБ или ГРУ.

Сперва я упорно говорил в отношении каждого фото «нет, не знаю», но вскоре не выдержал и заявил:

– Послушайте, меня ото начинает напрягать. Вы что, хотите сделать из меня финского шпиона?

От подобной прямоты Харри смутился и пробурчал:

– Зачем же так? Хотя в принципе вы правы. Мы хотели бы добиться от вас сотрудничества. Повторяю, вы для нас очень интересны.

Меня внезапно одолел приступ смеха.

– Вы считаете, что я, полковник советской разведки, всегда мечтал стать финским шпионом? Вы всерьез думаете, что это для меня наилучшая перспектива на всю оставшуюся жизнь?

Харри выглядел уязвленным. Откровенно говоря, сейчас я его хорошо понимаю. Нельзя было так бестактно принижать достоинство его страны.

– Если вы откажетесь, то, скорее всего, больше никогда не приедете в Финляндию, – натянуто произнес он.

– Финляндия – отличная страна. Моей жене нравится здесь шопинг. Но ради этого я не готов пойти на предательство.

Машина отъехала от мрачного еврейского кладбища и доставила меня в гостиницу.

– Боюсь, что мы видимся в первый и последний раз, – сухо вымолвил Харри, пожимая мне руку. – Прощайте, очень жаль. Хорошего вам вечера.

«Черт побери! – мысленно ругал я самого себя, одеваясь к вечернему торжеству. – Опять не спросил про количество сребреников, не узнал, какое именно задание они собирались мне дать».

Неосторожная фраза насчет любви жены к финскому шопингу имела любопытное продолжение. Мы не поверили в угрозу закрытия для меня Финляндии навсегда и через пол года подали на визу. Каково же было наше удивление, когда финны отказали не только мне, но и супруге, с которой мы расписались спустя годы после того, как я ушел из разведки. Знакомцы с еврейского кладбища, без сомнения, слышали мой подробный отчет в гостиничном номере о вербовочном подходе. Вероятно, они решили, что моя жена, страдающая без местного шопинга, будет беспрестанно пилить меня, склонять согласиться с их предложением.

Но, опять же, никогда не говори «никогда». Мое отлучение от Суоми закончилось со вступлением Финляндии в Шенген. К тому времени благодаря голландцам и французам я уже стал въездным в это почтенное европейское сообщество.

Голландцы оказались гораздо большими джентльменами, нежели англичане. Часовой беседы без каких-либо вербовочных выходок им хватило для того, чтобы удостовериться в моем пенсионерском статусе и открыть мне зеленый свет в Шенген.

Ну а французы, как и всегда, были в своем антибриганском репертуаре.

Узнав, что англичане не дают мне визу, их представитель в Москве тут же воскликнул:

– Тогда мы с удовольствием дадим!

Чего не сделаешь, чтобы напакостить любимому соседушке!

Вдоволь поездив туристом по Европе, я через несколько лет после описываемых событий заглянул и в Финляндию. Ничего, спокойно впустили. Жаль, не догадался взять телефоны Йормы и Харри, позвонил бы им из Хельсинки.

В заключение этого экскурса по постшпионскому периоду моей жизни позволю себе пару наблюдений.

Во-первых, анализируя уровень профессиональной подготовки моих несостоявшихся вербовщиков из британских и финских спецслужб, я поневоле вспоминаю незабвенного своего учителя Кима Филби.

В сопроводительном письме к характеристикам на молодых советских разведчиков, слушателей его первого семинара в 1975–1976 годах, он написал:

«Уровень подготовки каждого из них – и „отличников“, и „хорошистов" – намного выше, чем у их коллег из ЦРУ, СИС и других западных спецслужб».