Мой учитель Филби

При обсуждении в парламенте в начале апреля 1982 года вопроса о Фолклендах лейбористская фракция воздержалась при голосовании о направлении армады. Тэм оказался среди тридцати трех бунтовщиков, ослушавшихся рекомендаций руководства партии, и был уволен с поста теневого министра науки. С другой стороны, это развязало ему руки. Он превратился в самого беспощадного критика политики консерваторов, вызывавшего смятение и замешательство в рядах своих противников. Ох, как непопулярно это было в те дни.

Но вот что интересно. На выборах в июне 1983 года Лейбористская партия, занявшая соглашательскую позицию по Фолклендам, серьезно ухудшила свои позиции в парламенте, в то время как Тэм Диэл победил в своем округе с возросшим большинством. Он получил от своих избирателей сотни писем. Всего лишь в одиннадцати из них они критиковали его за Фолкленды.

Да, обязательно надо отметить, что Диэл всегда был депутатом, на редкость уважаемым избирателями, которого почитали в округе за отца родного. В этом я имел возможность убедиться, побывав однажды на его приеме избирателей, именуемом по-английски surgery.

Кульминацией фолклендской кампании для Диэла стали его публичные выступления в связи с гибелью аргентинского крейсера «Генерал Бельграно». В процессе самостоятельного расследования он пришел к выводу о преднамеренном характере затопления крейсера английской подводной лодкой «Конкорер». Правительство Тэтчер пыталось спровоцировать вооруженное столкновение.

Тэм вцепился в консерваторов как клеш… Он систематически выжимал из смущенных министров все новые противоречивые показания, свидетельствующие о том, что тори умышленно затирали правду об обстоятельствах трагедии. И Тэтчер, и министр иностранных дел Фрэнсис Пим, и министр обороны Майкл Хезлтайн затравленно взирали на дотошного парламентария как на кару небесную. Его называли эксцентриком, одержимым, психом.

Конфуз властей достиг апогея, когда Диэл выдвинул свой знаменитый тезис:

«Премьер-министр, отдавшая приказ о неспровоцированном затоплении „Бельграно“ ради достижения своих политических амбиций, также держит палец на ядерной кнопке».

Странное дело, английская печать, еще вчера соревновавшаяся в изобретении для Тэма уникальных эпитетов, неожиданно принялась популяризировать его позицию. По всей видимости, сказалось общее падение популярности Тэтчер, утеря ею ореола славы, приобретенного в ходе фолклендского конфликта. Хотя, с другой стороны, можно предположить и иное. Именно кампания, развернутая Диэлом почти в одиночку, способствовала дискредитации Тэтчер.

Вскоре появилось и нашумевшее дело Клайва Понтинга, высокопоставленного чиновника Министерства обороны. Тот нарушил законы и прислал Диэлу документы, свидетельствовавшие о том, что военный министр Хезлтайн умышленно искажал перед парламентом и народом правду о фолклендской кампании. Тэм торжествовал.

Здесь справедливо будет спросить, где же в этом рассказе про Тэма Диэла и его фолклендскую кампанию советская разведка? Резонный вопрос. Если отвечать на него по-честному, то надо признать, что на моей дружбе с Диэлом и я, и вся наша служба заработали немало очков. Учитывая отсутствие в наших отношениях какой-либо конспирации, статус у него в Ясенево был скромный – официальная информационная связь.

Но от Диэла порой поступали настолько интересные сведения, что далеко не все глубоко законспирированные агенты способны были добыть нечто подобное. Тэм полностью сосредоточился на сборе в своих целях сведений об этой войне, имел обширные связи в высших военно-политических кругах. Он выдавал мне нюансы, крупинки очень ценной информации, которые после аналитической обработки удачно дополняли мозаику общей картины южноатлантической кампании Тэтчер.

Помимо этого, все, что Диэл озвучивал в своих парламентских выступлениях и в прессе, практически целиком совпадало с позицией Советского Союза. Более того, его речи были намного более талантливы и креативны, чем тезисы так называемых активных мероприятий, поступавшие в лондонскую резидентуру из Ясенево. Мне оставалось только изредка мягко, по-дружески посоветовать Тому обратить особое внимание на тот или иной аргумент. Как правило, он с благодарностью принимал мои советы и пользовался теми подсказками, которые усиливали его позицию.

Здесь будет уместно сказать несколько слов об активных мероприятиях, только что упомянутых. Это направление занимало в пашей деятельности, вероятно, второе место после сбора информации. Не помню точного определения, придуманного в Краснознаменном институте. Но суть этой деятельности состояла в том, чтобы добиться появления в СМИ или публичного озвучивания выгодных нам тезисов. От книги или статьи, полностью подготовленной ясеневскими аналитиками, до включения в самостоятельное произведение какой-либо персоны, авторитетной в своей стране, хотя бы одного нашего тезиса. Сюда же относилось инспирирование мероприятий, отвечающих нашим интересам, к примеру массовых протестных акций различного рода.