Мой учитель Филби

Задумал я познакомиться с этой известной англичанкой под предлогом интервью к 8 Марта и смело написал ей письмо на адрес Си-Эн-Ди. Вскоре пришел рукописный ответ из ее родного города Рединга. Да, интервью, в принципе, возможно. Джоан просила меня позвонить ей, только домой поздно вечером, а не на основную работу в Бюро социальной поддержки населения, Citizen’s Advice Bureau, чтобы не было пересудов, что она, мол, использует рабочее время для выполнения своих общественных обязанностей.

Я позвонил, и мы договорились встретиться на вокзале Паддингтон. Она – по пути на заседание правления Си-Эн-Ди, а мне это совсем рядом с домом.

На перроне, весьма многолюдном, я без особого труда нашел со вкусом одетую женщину с шелковым платочком на шее и значком Си-Эн-Ди на бежевом плаще. Я предложил ей пройти ко мне домой, она отказалась. Я заикнулся об угощении, Джоан ответила, что не имеет права давать повод кому-либо интересующемуся подозревать, будто она «кормится, за счет русских. Но на чашку кофе в привокзальном кафетерии она все же согласилась.

Джоан просто и скромно рассказала о себе, вернее, о своей работе, о целях Си-Эн-Ди и о положении в антивоенном движении. В беседе с глазу на глаз – если кто-то за нами и следил, то только издалека – она чувствовала себя достаточно свободно для того, чтобы выразить поддержку советских инициатив в области разоружения.

Я спросил, не опасается ли она подрывных действий в отношении организации или ее лично со стороны английских спецслужб. Джоан ответила, что такая вероятность существует, она вполне реальна. Но Си-Эн-Ди нечего бояться. Ведь эта организация не имеет никаких тайн и идет в бой с открытым забралом. А вот в том, что СССР представляет меньшую опасность для дела мира, чем США и НАТО, Джоан была твердо убеждена, хотя из тактических соображений предпочитала это не подчеркивать в своих публичных выступлениях.

После часовой беседы Джоан встрепенулась, взглянула на часы и побежала в метро, чтобы поспеть к началу заседания правления. А я, очарованный ее обаянием и даже запахом духов, не спеша пошел домой, где тут же написал материал «Секрет популярности», который получился, как говорится, «от души», что впоследствии подтвердилось многочисленными положительными отзывами читателей моей газеты.

Между нами, видимо, что-то промелькнуло. Через несколько дней Джоан уже с готовностью согласилась на повторную встречу на Паддингтоне. Телефонный разговор был примерно такой: завтра там же, тогда же.

Я устно перевел ей текст статьи. Она в целом ее одобрила, попросила только смягчить моменты, связанные с деятельностью спецслужб, сказала, что ей не хочется вступать с ними в открытый конфликт. На этот раз Джоан гораздо больше улыбалась и выглядела намного более раскрепощенной.

Впоследствии, встречаясь со мной на массовых мероприятиях, Джоан подчеркнуто не выделяла меня из других журналистов, хотя было ясно, что беседы наши ей запомнились. Она, вероятно, стеснялась своей откровенности во время той первой встречи и поэтому держалась умышленно холодно.

Джоан стремительно превращалась в признанного лидера антивоенного движения, в его символ и быстро училась осторожности. К концу 1983 года стало очевидным то, о чем мы с ней могли только догадываться. Си-Эн-Ди превратилась в объект самого пристального внимания со стороны английской контрразведки.

И вот на стыке 1984–1985 годов произошло чрезвычайное событие. Недавно ушедшая в отставку мятежная сотрудница МИ-5 Кэти Масситер рассказала в интервью телекомпании «Четвертый канал» об обстоятельствах оперативной разработки руководства Си-Эн-Ди, и в частности Джоан Раддок. По словам Масситер, Джоан трудно было подогнать под категорию подрывных элементов. Для того чтобы добиться официального разрешения на ее разработку, руководство контрразведки пустилось наследующее ухищрение.

«В свое время, как нам удалось установить, Раддок дала интервью советскому журналисту, который в действительности являлся кадровым офицером КГБ, – заявила Масситер. – Раддок, конечно, не могла знать об этом, но данный факт позволил нам завести на нее дело».

Правая печать пыталась не раздувать потенциально назревающий скандал, смущенно молчала. А вот левая пресса, в том числе, кстати, и коммунистическая «Морпинг Стар», стала активно требовать расследования, добивалась, чтобы непременно был назван этот советский журналист. Но Масситер к этому времени, по всей вероятности, уже успели заткнуть рот, а Раддок благоразумно отмалчивалась, заметила лишь, что за время пребывания на посту председателя Си-Эн-Ди она, вероятно, дала интервью не менее чем дюжине советских журналистов.