Мой учитель Филби

По характеру выдержан и уравновешен. Принципиален и честен. Пользуется уважением в коллективе. На критические замечания реагирует правильно. Внешне подтянут. Хороший спортсмен. Увлекается театром и чтением исторической литературы.

Женат, имеет сына, воспитанию которого уделяет много времени. Отношения в семье нормальные. Морально устойчив.

Государственную и служебную тайну хранить умеет. Делу Коммунистической партии и социалистической Родине предан.

Рекомендуется для направления в командировку в капиталистическую (социалистическую) страну».

Для полноты картины добавлю, что такую характеристику можно найти в личных делах как сотрудников, вставших на путь предательства, так и всеми уважаемых руководителей советской разведки. Конечно, попадались в них отдельные критические фразы типа: «вместе с тем ему рекомендуется уделять больше внимания вопросам чекистской подготовки» или же «эмоционально невыдержан, в спорах допускает горячность». Но упаси боже, чтобы их было много! Чиновники из кадрового аппарата заставят сгладить углы либо будут настаивать на отстранении уже подготовленного сотрудника от командировки.

А теперь посмотрим, что пытался сообщить о своих воспитанниках Филби, не ведавший премудростей кадровой политики ПГУ. Вот некоторые отрывки из составленных им характеристик.

«ВЛАДИСЛАВ. В целом будет хорошо принят в английском обществе. Ему не составит труда сойтись с представителями большинства слоев, и особенно с образованными людьми. Жителям пригородов, однако, отдельные полеты его мысли могут показаться весьма странными. В большей степени ему удастся работа с людьми, обладающими оригинальным, неортодоксальным складом ума.

Знание английского языка вполне достаточно для выполнения любой обычной задачи. При этом необходимо сделать оговорку, что иногда владение языком не поспевает за полетом его мыслей, в результате чего Владислава порой трудно понять. Иногда происходит следующее: я понимаю его английский, я понимаю его мысли, но вместе их не сразу разберешь.

Хорошие оценки за живость ума, оригинальность и предприимчивость. Но в нашей работе необходимо контролировать эти положительные качества. Некоторые из его идей слишком сложны для того, чтобы можно было надеяться на их претворение в реальной жизни. Конечно, хорошо иметь оригинальные идеи и уметь их детально разрабатывать, однако введение в схему слишком большого количества неизвестных увеличивает риск неудачи. В любом случае пусть Владислав продолжает изыскивать пути подхода к решению проблем. В дальнейшем он столкнется с необходимостью упростить их и подумать над параллельными путями достижения стоящей перед ним цели более прямым и простым способом.

Владислав, вероятно, наиболее нервный и легко возбудимый из всей группы. Это заставляет меня задуматься над некоторыми вопросами. Должен подчеркнуть, что искусственные условия наших встреч не позволили мне с уверенностью на них ответить.

Сможет ли он контролировать себя в условиях перерастания дискуссии в горячий спор?

Сможет ли он сохранять спокойствие перед лицом резко враждебной атаки личного или политического характера?

Насколько хладнокровно поведет он себя в условиях серьезного профессионального кризиса?

Как уже было сказано, я не имею возможности ответить на эти вопросы; не исключено, что истинные ответы будут в пользу Владислава. Однако, наблюдая за его характером, я пришел к выводу, что эти вопросы требуют рассмотрения».

«ВЛАДИМИР. Хотя он занимается в моей группе второй год, дать ему опенку труднее, чем остальным. Он умеет располагать к себе людей, и англичане могли бы найти его приятным человеком. Внешне он сошел бы за английского дипломата. В то же время, несмотря на мои неоднократные попытки вытащить его из скорлупы и заставить проявить свою личность, я узнал о нем очень мало, а потому не решаюсь сформировать окончательное мнение; могу лишь сказать, что нахожу его человеком, внушающим большую симпатию.

Однако беспокоит меня то, что в конце второго года занятий он все такой же застенчивый, каким был в начале первого. Иными словами, в своей работе с ним я не добился успеха. Ему, безусловно, надо предпринять решительную попытку преодолеть свою робость, ибо в противном случае его пригодность к работе будет в значительной мере ограничена. Будучи располагающим к себе человеком, он, очевидно, мог бы произвести благоприятное впечатление на готового агента; но у меня гораздо меньше уверенности в его способности добиться углубления отношений со своими собственными контактами. В этой связи возникают вопросы: Не является ли он сверхвпечатлительпым человеком?

Или же он слишком сосредоточен на самом себе?

Способен ли он выдержать возможное напряжение?

У меня недостаточно наблюдений, чтобы ответить на эти вопросы, но тот факт, что я их поднимаю, демонстрирует мои сомнения».