Мои университеты. Сборник рассказов о юности

Кровать, будь у нее уши, точно бы их навострила; скрипа как не бывало, а Коля не то что перестал сопеть – не дышал, казалось, вовсе.

– Но есть условие… – взял паузу Кирпич.

Пух захлопнул конспект.

– Это та светленькая, что тубус принесла?

Кирпич, словно не замечая, продолжал:

– …каждый день ты меняешь носки.

– Где ж я столько возьму?

Я, похрюкивая, уткнулся лицом в подушку, Шериф поперхнулся чаем и кашлял в кулак. Витек, само собой, дрых. Кирпич же похлопал белесыми ресницами и развел в стороны руки:

– А ты стирай чаще, родной! – и, помахав ладонью у носа, добавил: – Ну и ноги надо мыть с мылом. Тогда и светленькая, и темненькая – все твои будут! И усишки сбрей дурацкие. – Пух, кивая, потрогал густой пушок над губами. – Начинаешь сегодня.

Кирпич, быстро глянув на Витька, а потом на каждого из нас, не спящих в ночном, понизил до секретности голос:

– Мужики, подгребайте сюда.

Мы сгрудились возле стола…

Затрещал, подрагивая, задребезжал металлическим нутром будильник. Витек, не открывая глаз, скорчил недовольную гримасу и потянул вверх согнутую за спиной руку. Он тужился, приподнимая плечо, как будто «Сейко» потяжелели до пудовой гири, и мотал головой. Онемевшая рука медленно выворачивалась в естественное, природой данное положение, веки судорожно дрожали. Истошно взывающий к пробуждению будильник в конце концов выдохся, и Витек, размякнув, распластался на скомканном одеяле.

– Не, ну ты видал?! – изумленно восхитился Шериф.

– Горбатого могила… – Я запнулся и тут же, склонившись над неподвижным телом, прохрипел прямо в ухо: – Горбатый! Я сказал, теперь Горбатый!

Витек одним рывком уселся на кровати, держа прямо спину.

– Какой же он Горбатый? – улыбался нараспашку Шериф. – Вылитый Буратино!

Следуя утреннему ритуалу, Витек с трудом поднимал одеревеневшую руку с электронными часами; заспанные глаза внезапно округлились, и он переметнул ошалевший взгляд на будильник, показывающий четверть седьмого.

– Я ж просил! – взревел Витек и, краснея пятнами, начал бросать в «дипломат» тетради, шариковую ручку, карандаши…

Приоткрылась дверь. В кроличьей ушанке и какой-то чебурашковой шубе в комнату заглянул конопатый третьекурсник, живущий на другом конце этажа:

– А Кирпич где? Мне бы курсовой…

– На кухне смотрел? – Я закинул полотенце на плечо. – Может, в умывальной?

Конопатый захлопнул дверь. Витек, аккуратист и чистюля, спохватился, бросился к тумбочке, вытащил кулек с туалетными принадлежностями и рванул в коридор. Громко шлепая тапками, он в опасной близости проскочил мимо Шерифа, несущего парующий чайник, лихо обогнал меня на повороте и занял последний свободный умывальник.

Над порыжевшими эмалированными раковинами, открыв на полную холодную воду, обмывались братья Алиевы – борцы с параллельного потока; Кирпич, уворачиваясь от брызг, подбривал шею Пуху. Витек наверняка установил бы рекорд Гиннесса по скоростной чистке зубов, если б не остановился, когда боковым зрением заметил новое безусое Колино лицо. Витькино лицо, не знавшее ни станка, ни электробритвы, изменилось более чем кардинально – нижняя челюсть отвисла, мятная паста, разбавленная водой, белыми потеками рисовала клыки, как у оборотня.

Стряхнув оцепенение, Витек быстро привел себя в порядок, вернулся в комнату и, подхватив «дипломат», умотал.

Кирпич убрал со стола чертежную доску, и мы расстелили обеденную клеенку. А на первом этаже Витек бился в запертую дверь. На шум выскочила злая вахтерша. Она заверещала, что раньше шести утра никого не выпустит, если только не покажут билет на поезд или же не приедет по вызову «Скорая». Витек орал, что завалит зачет, и совал дежурной под нос «Сейко», никогда не отстающие и не спешащие, так как электронные и, вообще, японские. Вахтерша предъявила свои – «Чайка», золотые, на семнадцати камнях, – и ткнула пальцем в настенные кварцевые со знаком качества, тоже натикавшие полчетвертого, а никак не полседьмого.

Возвратился Витек хмурым. Швырнув «дипломат» на кровать, он сказал, что не забудет такой подлянки. Но, когда мы предложили попить чайку с клубничным вареньем, а затем вернуться к незаконченной работе, паренек просветлел и глупо заулыбался, слушая, как его разыграли.

Да, без ловкости Кирпича его же план вряд ли осуществился. Он без снятия «Сейко» с руки подобрался к малюсеньким кнопочкам обычной канцелярской скрепкой, отключил электронную пищалку и переставил время вперед. Отлично отработали в массовке братья Алиевы, взявшие тайм-аут в ночном марафоне по нардам. Конопатый получил курсовой на халяву. Между прочим, он выглядывал из-за двери, стоя во вьетнамках и семейных трусах, с наброшенной на плечи шубой из неизвестного зверя. Ну и мы, чего уж, постарались.

Заветный зачет Витек, разумеется, получил, и за утренние подъемы с тех пор отвечал именно он, подскакивая по первому сигналу будильника. Электронного. Грохочущий круглый был спрятан за ненадобностью в тумбочку.

Елена Липатова ( Салем, Массачусетс, США ) Бутылки из-под кефира