Мои университеты. Сборник рассказов о юности

Его все-таки допустили. В первый раз он единственный получил «неуд», но со второго раза все-таки сдал. К его ящику мы все в складчину добавили еще два и закатили прямо-таки дембельскую пирушку у нашего комсорга Юрика, жившего с женой в комнате в коммуналке на 7-й линии Васильевского острова. Жена, естественно, в тот день ушла к подруге. А мы, в первый и последний раз в жизни, с упоением ходили строем по узким улочкам Васильевского острова, горланили строевые песни, до тех пор пока нам из окон домов не сделали уже сто тридцать пятое китайское предупреждение, что вызовут милицию.

Но тогда все окончилось благополучно, а через год, защитив диплом, мы стали-таки офицерами запаса. И Воронин стал.

Не стал только Димон Гончаров. За шесть месяцев, отводившихся на написание диплома, он умудрился три раза попасть в милицию по пьяному делу. Каждый привод – это бумага в институт. Бумага из милиции с гербовой печатью – это уже посерьезнее, чем выговоры на военной кафедре. Его исключили уже после сдачи всех госэкзаменов с диплома, и отправился Димон рядовым на год в Мурманскую область. Отслужив, он пришел на кафедру, получил тему дипломной работы, но так и не защитил его, оставшись без высшего образования в анкетах.

Так мы, поступавшие в институт в 1981 году, поиграли в «войнушку». А поступавшим через год после нас повезло гораздо меньше. У институтов на несколько лет отобрали бронь от армии, и ребята со второго курса отправлялись служить кто куда, а некоторые в Афган. Не все возвращались обратно в институт. Они были младше нас, но в девяностые этот опыт кому-то дал преимущество. И они стали первыми «солдатами перестройки».

Андрей Калий ( Москва ) Кур-кур-курсантская шинель

– Это что на вас надето, товарищ младший сержант? – замначальника факультета, сдвинув брови, сурово спросил меня, оглядев с ног до головы.

– Шинель, товарищ полковник, – ответил я.

– Это шинель? Нет, товарищ младший сержант, это накидка из шкуры мамонта. Вы в каком музее ее добыли, а? Она же у вас поросла волосами так, как будто вы ее специально носили в клинику для наращивания волос.

Я оглядел свою шинель. Вроде бы выглажена, снизу бахромы нет, погоны чистые.

– Не понимаю, товарищ полковник, – немного робко ответил я.

– Не понимаешь?.. Начальник курса, объясните вашему командиру отделения, что ему нужно сделать.

Тело батьки воеводы выросло передо мною, словно сивка-бурка, и закрыло своей мощью солнце. Я немного поежился от предстоящего душевного разговора, даже вжал в плечи голову.

– Товарищ младший сержант, – начал свою заутреню мой любимый начальник курса. – Это кто же вам так удружил? Где вы достали такой раритетный экземпляр? Скажите, эта не та шинель, в которой вышагивали чудо-богатыри господина Суворова?

– Нет, – ответил я, – такую выдали на складе.

– Выдали значить, а зачем вам глаза, вы что, не видели, что вам всучили?

– Но, кроме этой шинели, моего размера не нашлось.

– Тогда… побрить ее и завтра с утра представить мне.

Все я видел в своей жизни, но чтобы брить шинель, такого еще не было. Делать нечего, вечером я намочил ее, взял одноразовый станок, измазал шинель пеной для бритья и приступил к цирюльным работам. Ближе к полуночи я ее выбрил и повесил сушиться. Но что-то мне подсказывало, что так просто это бритье мне не пройдет.

Когда я утром увидел, во что превратилась моя шинель, то пришел в ужас. Она была от воротника до низа в каких-то беловатых подтеках, да еще и вся скукожилась. Надел я ее, и настроение мое испортилось еще больше. Шинель стала короче и в рукавах и по длине. Вид у меня был, как у сбежавшего из плена солдата. Хорошо, что построение из-за большого мороза на плацу отменили. Я с облегчением вздохнул.

Занятия прошли нормально, я уже практически забыл о приказе начальника курса, как после обеда он вызвал меня в канцелярию.

– Ну, показывай свою кутузовскую шинель.

Я понял, что просто так мне сегодня не выпутаться. Делать было нечего, приходилось нести свой крест. С кислой миной на лице я втиснул свое тело в то, что когда-то называлось шинелью, и, пряча глаза, зашел в канцелярию. Когда начальник курса увидел меня, чуть со стула не грохнулся. Потом он громко смеялся, да так, что на глазах у него выступили слезы.

– Ты что, – немного успокоившись, спросил он, – в атаке захватил ее? Ничего путного не нашлось? Ты себя в зеркало видел?

– Так точно.

– Ну и как?

– Уродливо.

– Значить, так, за то, что рассмешил, спасибо, но за порчу обмундирования два наряда по курсу. И еще, даю неделю, чтобы ты нашел себе нормальную шинель.

– А где?

– Ты что, маленький? Ты целый командир отделения и уже полгода как курсант. Включай соображаловку.