Мой Ванька. Том первый

– Я хочу вас… согреть… – так же шёпотом отвечает она, опрокидывается на спину и… тянет меня на себя!

Я давно не имел секса. Я нормальный, здоровый мужик, а тут… В общем, тут всё, как с Дашей на даче… Ну да бог с ней, с Дашей! Я же начал здесь новую жизнь. Отпускаю тормоза!..

От этой полярной девчонки я не ожидал такой страсти! Едва успел всё правильно закончить, то есть чтобы не было последствий. Лежу на Тане и слушаю наши с ней сердца. Её губы захватывают мои…

– Я не знала, что так можно… – шепчет она и снова меня целует.

– Как так?

– Так ласково… – и вдруг вопрос: – У вас в Питере жена есть?

– Нет… Но есть маленький сын, – честно признаюсь я.

Молчим. И снова её губы…

– Танюшка, давай я печку посмотрю, а потом будем спать.

– Нет… Это у нас обязанность женщины, – и, ничего на себя не надевая, встаёт.

В имеющемся тусклом свете я с удовольствием рассматриваю её фигурку. Это хорошо, что она её взяла от европейской составляющей…

– Ну вот… – и Таня лезет ко мне под наш ворох тряпья, которое было когда-то одеялами.

Обнимаю её и прижимаю к себе.

– Спи, Танюшка… – целую. То, что произошло, теперь нас связывает.

Опять просыпаюсь. Ветер завывает по-прежнему. Тани рядом нет. Она чем-то занята у печки. Собираюсь встать.

– Лежите, Александр Николаевич! Я сейчас вам каши принесу, – подхватывается она, видя, что я сел на топчане.

– Ладно! Не могу же я всё время лежать и спать!

Одеваясь, оцениваю мудрость предложения забрать одежду под одеяло. Несмотря на то что печка уже топится часов десять, в помещении, в котором мы находимся, хоть и образовался плюс, но очень небольшой. Одеваюсь и обращаю внимание, каким взглядом на меня смотрит Таня. Всё-таки мужскому самолюбию восхищённый женский взгляд льстит.

Едим варёный с солью рис. Съедобно.

– Таня, ты давай сейчас ложись и поспи, а я буду дежурить. Если нас будут искать, то будут ездить по той дороге, где нас высадили. Поэтому надо сидеть и слушать.

Обращаю внимание на слегка грустный её взгляд.

– Ты чего?

– Александр Николаевич, разве можно что-то услышать в таком вое? Такая пурга будет ещё сутки или двое. Потом стихнет. Ложитесь лучше и вы.

– Ты хочешь, чтобы я лёг рядом? – спрашиваю я, подходя к ней вплотную и глядя прямо в глаза.

– Угу, – кивает она. – Всё равно никого пока не будет…

И молча начинает раздеваться. Подбрасываю угля в печку и следую её примеру. Лежим, тесно прижавшись друг к другу. Не выдерживаю и целую её губы…

– Согрейте… меня, – шепчет она и, снова опрокидываясь на спину, тянет меня на себя…

Просыпаюсь… Мы лежим, так же прижавшись друг к другу. Маленькое тело Тани вжимается в меня, чем-то напоминая – Ваньку. Смешно сравнивать… Неужели она меня… любит? Да вряд ли! Только сейчас понимаю, что ветер стих. Это значит, нас должны начать искать!

– Танюшка, просыпайся! Пурга кончилась, – бужу я её.

Рука притягивает мою голову к себе, и Таня долго меня целует.

– Всё кончается… – шепчет она. – Жалко…

– Танюшка моя… – опять нахожу губы.

Встаём, не стыдясь наготы. Я прижимаю Таню к себе, и мы стоим…

– Ладно… Голыми холодно, – шепчу я ей на ухо, и мы начинаем одеваться.

Ещё даже не полностью одевшись, отчётливо слышу шум машины. Молодцы. Быстро они собрались! Набрасываю ватник и бегу к двери, выхватив из печки головешку для сигнализации.

* * *

В больницу приезжаем на Сашкиной «Антилопе» в девять вечера.

Ого! И Кирилл Сергеевич, и Николай Фёдорович, и Виктор, отец Тани, нас ждут.

– Ребята! – Кирилл Сергеевич бросается к нам. – Слава богу! Как мы тут волновались!

Он обнимает Таню, меня… Честно говоря, мне очень совестно, что из-за нас было столько волнений.

– Кирилл Сергеевич, со мной была Таня, а она специалист по выживанию в полярных условиях, – я улыбаюсь.

– Знаешь, я согласен, – старый доктор поворачивается ко мне. – Ты удивишься, но единственным спокойным человеком среди нас был вот… Виктор. Он сразу сказал, что дочка у него нигде не пропадёт.

– Это точно! – соглашаюсь я. – Если бы не Таня – всё! Кранты!

– Да ладно! – Таня смущается, но видно, что похвала ей приятна. – Папа, я сейчас сумки разложу, и пойдем.

Виктор молча кивает и садится.

– Ладно, а что с Николаем Николаевичем? Как он? Там вообще как всё совместилось? – наверное, достаточно нервно интересуюсь я, поскольку этот вопрос меня волновал с самого выезда со станции.

– Смотрите, Кирилл Сергеевич, как он волнуется! – поддразнивает замглавврача. – Не волнуйся. Идём, посмотришь снимок.

Заходим к нему в кабинет.

– На!

Смотрю. Сам удивляюсь. Всё совмещено точно. Уф-ф…

– И с точки зрения хирургии всё отлично! Молодец, ученик! – Николай Фёдорович хлопает меня по плечу. – Скоро доверю аппендициты резать!

– Только не это!

– Будешь, будешь! Не сопротивляйся.

– В какой он палате?

– В девятой.

В девятой палате Николай Николаевич мирно почитывает газетку.

– Здравствуйте! – приветствую я его.

– Александр Николаевич! Ну слава богу! А я-то винил себя, что так получилось.

– Всё в порядке! Не волнуйтесь. Как нога?

– Спасибо вам… Вы знаете, все сказали, что всё точно совмещено. Как вы это – и без снимка?