Мой Ванька. Том первый

– Точно. Не хотелось бы… повторений, – ворчливо говорю я, хотя и понимаю, что жизнь штука такая: никогда не знаешь, где она тебя с размаха припечатает к какой-нибудь стенке.

* * *

Работаю с пациентом. Что-то не то с ним. Вроде лечу ему позвоночник, но вижу тёмное пятно в районе лёгких. Оно совсем не такое, как я привык видеть при воспалениях всякого рода, и именно это пятно втягивает мои пальцы, мои руки… Чуть не всего меня самого. Да ещё и какой-то холод оттуда… Что это дело лёгочное, я понял по тому, как он дышит. Да и цвет лица его какой-то землистый.

Так я устаю после этого пациента! Сил никаких нет. Едва до дома доезжаю. Пытаюсь восстановиться, как я это делаю обычно, и не получается! Что-то тут не то. Даже страшновато. И интуитивных подсказок я никаких не ощущаю, кроме неосознанного страха. Ох, будто навалилось. Еле еду.

Как озарение… У него же рак! А может быть, удастся? О-ох… Будто по голове ударило. Скорее бы наш двор. Надо парковаться. Не могу. Иначе, чувствую, до дома не доберусь. Ага… Сигнализация… Что же так лифт ползёт… Такая тяжесть… И холод… Как ватный весь… Ноги подгибаются. Скорее бы… наш одиннадцатый этаж… О-ох…

Звоню в звонок. Ключи достать сил нет.

– Сашка!

Ваньку вижу как в тумане.

– Ваню… ха… О-ох-х… Плохо…

Пол летит на меня. Видно, Ванька меня всё-таки поймал…

– Сашка… Что с тобой? Скажи хоть слово!

Сказал бы, если б мог. Только язык будто примёрз. Ванька тянет меня в комнату. Проваливаюсь… Темнота… Душно!

Открываю глаза. Вижу Ваньку. Холодно…

– Сашка… Ну скажи что-нибудь… Я буду «Скорую» вызывать.

– Не надо… Холодно…

– Ты же не дышал почти совсем! Белый весь… Что с тобой? Ну скажи же!

– Плохо… мне… Очень…

Опять наваливается такая тяжесть! И себя я не чувствую.

– Плохо… Помираю я, похоже… Ухожу…

Свой шёпот слышу будто со стороны. Такой безразличный…

– А вот хуй тебе! – неожиданно зло выкрикивает Ванька. – Не отпущу! Ты меня спросил?! Не отпущу! Понял?

Он наваливает на меня всё, что можно. Открыв глаза, я вижу, что Ванька стоит в растерянности.

– Я сам буду тебя греть!

Ох-х… Лезет под все покрывающие меня шмотки ко мне. Так, прижал… Он тёплый. Действительно, стало теплее. Опять куда-то проваливаюсь. Темно… Ничего не вижу. Темно… Что же со мной? Как мне тяжко! И холодно… Надо соображать. О-ох… Думай, голова, думай… Ванька по-прежнему прижимается ко мне всем телом, и от него идёт тепло…

Неужели… Похоже, я заигрался с энергетикой. Это не совпадение… с этим больным… Там рак. Там мои руки так втягивало… И невозможно было накачать. Опять проваливаюсь… Стоп… Всё! Нет больше сил. Проваливаюсь… Пытаюсь открыть глаза. Всё плывёт…

– Сашка… Что я могу сделать? – Ванька заглядывает мне в глаза и вдруг решительно: – Я буду звонить Юрию Степановичу! Где его телефон?

– В книжке… – и опять проваливаюсь.

…Рука на лбу. Какие веки тяжёлые…

– Саша… Что с вами? Что чувствуете?

Кажется, это Юрий Степанович. Запах какого-то лекарства. Видимо, уколы…

– Холодно… Темно…

– Ваня, наполняйте все пластиковые бутылки, какие есть, горячей водой и обкладывайте его. Быстро! Пульса почти нет. Надо ещё адреналин колоть!

Теплее стало…

– Юрий Степанович… Коха надо сюда… – бормочу я. – Илью… Анатольевича… Коха… Телефон в книжке…

Опять проваливаюсь…

– Саша, ты меня слышишь? – звучит знакомый старческий голос.

– Да… – и опять проваливаюсь. Пытаюсь открыть глаза. Не могу…

– Да… Вот до чего себя довёл… – снова доносится до меня знакомый скрипучий голос. – А силища-то какая у него! И всё поле в дырах. Не уберёгся… Хорошо, я того отключил. Ведь так и вытягивал всё время…

Что-то странное со мной творится. Будто летаю… Теплее стало…

– Знаете, Юрий Степанович, он, не умея почти ничего, получил всего несколько уроков, а до многого дошёл сам. Но силища какая! Без подготовки всё… Вот и образовался ток к больному. Хвост целый!

Значит, при онкологии они тянут из лекаря… по этому хвосту… Уф-ф… Надо учесть. Может, и другие болезни?

– Он уже стольких на ноги поднял! – слышу голос Юрия Степановича…

– Поднял… А сам лёг! – снова скрипит голос Коха. – Эх, молодо-зелено…

– Ваня, давайте ему много пить. Сейчас у него будет жажда, – говорит Юрий Степанович. – Вон, губы какие сухие.

Опять пытаюсь открыть глаза и посмотреть, ведь мне уже легче стало.

Открываю… Туман… Какие-то силуэты.

– Смотрите, Илья Анатольевич! Глаза открыл! А ведь вы сказали, что поставили запрет! И даже порозовел слегка. А то вообще, как труп, был зелёный.

– Я же говорю – силища… Саша! Ты нас видишь?

– Почти… – шепчу я, пытаясь рассмотреть силуэты.

Юрий Степанович… и Илья Анатольевич… Руками водит…

– Здравствуйте… – шепчу я. – Спасибо…

– Одним «спасибом» не отделаешься, – ворчит Кох, продолжая водить руками. – Вторые сутки над тобой колдую. Да и все мы тут… Вон, Ваня всего четыре часа спал за всё это время. Всё твое роскошное поле в дырках! Выучиться, юноша, надо было сначала, а потом уже… Да ладно… Вот когда встанешь, придётся снова ко мне на уроки ездить. Чтобы по крайней мере знал, как защищаться, чтоб на себя не брать…

– Спасибо…

– Ну-ка, Саша, давайте я вас послушаю и пульс посмотрю…