Мой Ванька. Том первый

Юрий Степанович садится на край тахты и начинает тыкать в меня фонендоскопом, потом щупает пульс.

Почему-то у меня в голове возникают две цифры – девять и пять…

– Девяносто пять… – шепчу я.

– Да… Девяносто пять, – несколько оторопело говорит Юрий Степанович. – А откуда… Ах да! Опять вы со своим…

– Я же говорю – силища! – с каким-то смаком произносит Кох. – Даже в таком состоянии…

– Ну сердце вроде пошло нормально. Правда, частит…

– Это от слабости, – комментирует Илья Анатольевич и обращается ко мне: – Так, Саша… Не надо мне сопротивляться. Это в твоих же интересах. Посмотри мне в глаза, и потом ты будешь спать крепко и хорошо.

Потом он оборачивается к Ваньке.

– Ваня, вы ложитесь или садитесь рядом, спать вам сегодня, наверное, опять не придётся. Надо наблюдать и слушать. Проснётся – дадите попить. Есть пока не давать! Даже если будет просить. Я сейчас поеду домой, отдохну, но завтра, а вернее, уже сегодня приеду опять. Юрий Степанович, вы меня отвезёте?

– Конечно, Илья Анатольевич!

– Саша, смотри сюда!

Смотрю на Коха и вижу тёмное пятно в левом подреберье.

– У вас что-то с поджелудочной? – тем же шёпотом спрашиваю я.

– Саша! Я пришёл сюда не на диагностику! – взрывается он. – И смотреть я просил мне в глаза, а не на меня! А про панкреатит я и сам знаю. Хотя то, что ты это даже сейчас видишь, конечно, прекрасно. Но у тебя не будет никакого будущего, если ты сам не будешь лечиться, в том числе и от своих глупостей! Ясно?

– Ясно… – я вздыхаю, пытаясь улыбнуться.

– Смотри мне в глаза. Ты лежишь на песчаном пляже… Светит яркое солнце, и ты чувствуешь, как его энергия вливается в тебя… Наполняет тебя…

Смотрю в глаза Коху. Веки тяжелеют…

– Ваня, от вас зависит всё! То, что он сейчас такой, не должно успокаивать. Всё может вернуться. Делайте всё, как я сказал. Традиционная медицина тут не поможет. В случае чего – мой телефон знаете…

Проваливаюсь, но совсем не так, как перед этим. Так хочется спать…

* * *

Просыпаюсь…

Ванькина голова рядом, вернее, перед глазами. Он сидит рядом на стуле. Два глаза внимательно смотрят на меня.

– Проснулся, – выдыхает Ванька и вскакивает. – Давай, попей…

Он приподнимает мою голову одной рукой, а другой подносит бокал с соком.

– Вот… Твой любимый…

Пить действительно хочется. Пью жадно.

– Сколько я спал?

– Всего пять часов. Сейчас почти десять утра.

– А почему ты не на работе?

– А ты не понял? Ты глупеешь прямо на глазах, – едко заявляет Ванька.

Мои губы сами растягиваются в улыбке.

– Наклонись, – прошу я, понимая, что наконец-то могу говорить почти нормально.

Он наклоняется.

– Ниже… Ещё ниже…

Обнимаю.

– Сашка… Я так за тебя испугался, – жалобно говорит Ванька, ложится рядом и тоже обнимает. – Боялся, что ты действительно умрёшь. Ты был зелёный! И губы синие…

– Куда же я от тебя денусь… – хмыкаю я. – Кто же, если не я, тебе скажет, что ты идиот?

– Никто… – и… Ванька целует меня в лоб. – Давай спи!

– Ты тоже.

– Фигушки тебе! Я следить за тобой буду, как Илья Анатольевич велел.

– Спи! Ничего со мной больше не случится.

– Заткнись и спи!

– Затыкаюсь… – я улыбаюсь. Мои прежние слова, сказанные во время Ванькиной болезни, ко мне же и вернулись.

Просыпаюсь. Вроде голова стала на место. И вижу отчётливее…

– Сашка… Хочешь пить? – Ванька наклоняется надо мной.

– Хочу встать.

Ловлю себя на том, что говорю совсем нормально.

– Фиг тебе! Зачем? – достаточно жёстко спрашивает – Ванька.

– А ты потом кровать сушить будешь? – ехидно отвечаю я вопросом и командую: – Давай, помоги…

– Ну ладно… А вообще могу надеть подгузник. Один ещё от меня остался.

– Иди ты… с подгузником, – беззлобно ругаюсь я и пытаюсь встать сам.

– На хуй с подгузником – это извращение, – догадывается Ванька о смысле недоговоренной фразы. – Давай, обопрись…

Ковыляю к сортиру.

– Ты давай сидя! – командует он.

– Обойдусь…

Держит меня.

Идём обратно. На кровать почти падаю. Да-а… Слабость страшная. Смотрю на Ваньку. Синие круги под глазами. Сколько же он не спит? Сутки? Двое? Больше!

– Тебе надо поспать, Ванюха…

– Ничего. Я засну, а ты тут коньки отбросишь… – ворчит он.

– Теперь уже не отброшу.

– Нет уж! Илья Анатольевич сказал – значит, нельзя, – отрезает Ванька.

Понятно. Добром, значит, не удастся. Придётся идти на хитрость. Вдруг получится? Как это Кох со мной сделал? В глаза смотреть… Но осторожно надо, чтоб не догадался.

– Ладно, – говорю я примирительно. – Давай рядом ляжем… Хоть полежишь.

Ванька послушно ложится рядом, и я поворачиваюсь к нему. Внимательно смотрю в Ванькины глаза.

– Родной мой, – шепчу я, стараясь не отпустить взгляда. – Спи, мой родной… Всё будет хорошо теперь. Спи спокойно. Спи, ну пожалуйста…

Ванькины глаза медленно закрываются. Вот и прекрасно! Получилось! Пусть отдохнёт.

А теперь можно заняться собой. Как это Кох там говорил… Песчаный пляж… Яркое солнце… Я лежу, и его энергия так и вливается в меня… Всё больше… Больше… Ох-х… Спать хочется…

Вытолкал Ваньку на работу.