Мой век – двадцатый. Пути и встречи

Ольга была замужем за своим импресарио, который в то время находился в Москве. Но ничто не могло нам помешать. Через несколько дней она решила развестись с мужем и выйти замуж за меня. Когда мы уезжали в Москву, друзья провожали нас на поезд так, как будто мы уже поженились и отправляемся в свадебное путешествие. Наше купе утопало в гвоздиках,которые мы оба любили,охапки цветов лежали на полках и в сетках для багажа.

История ее жизни напоминала увлекательный роман. Ольга фон Рут была дочерью царского генерала, предки которого переселились в Россию из Германии по приглашению Петра Первого. Как большинство девушек из знатных дворянских семей, Ольга воспитывалась в петербургском Смольном институте. Девичья фамилия Ольги была Костюшко. Она приходилась родственницей известному польскому генералу, который помог Джорджу Вашингтону разбить британское войско во время войны за независимость в Северной Америке.

Ольга не могла себе представить, что в один прекрасный день война и революция взорвут привычный ей мир и цыганские песни станут единственным источником существования семьи. Когда произошла революция, ее отец сначала принял участие в гражданской войне на стороне белых, но вскоре перешел на сторону большевиков и стал

работать инструктором в советской военной академии в Киеве.

Ко времени нашей встречи Ольга сделала блестящую карьеру, став популярной звездой русской эстрады. У нее был низкий гортанный голос Дитрих и внешность Гарбо, однако она отличалась от них тем, что была полна жизни и страсти. Как многие русские женщины, она была вспыльчивой и капризной, настоящая примадонна. Но я не жаловался - я знал,что женился на исключительной женщине.

Недавно кто-то высказал предположение, что Ольга была подослана ко мне тайной полицией. Бог знает, где они это взяли, но эта идея вызвала у меня только смех. В мире нет такой полиции, которая обуздала бы женщину, подобную Ольге. Она с таким же успехом могла быть тайным агентом,как сидеть дома и вышивать гладью!

Я поселил Ольгу с матерью в отдельной квартире, и мы стали жить как муж и жена. Какое-то время воспоминания о медсестре Бенни удерживали меня от женитьбы. Но, убедившись в серьезности наших чувств, я вскоре принял решение и объявил день свадьбы.

Мы поженились 14 мая 1927 года.

Свадьбу справляли в ’’Коричневом доме” по русскому обычаю, с водкой, цыганскими песнями и плясками до утра. Среди трехсот гостей были и друзья Ольги из театра. Нужно отдать русским должное — они знают, как справлять свадьбы.

Нам очень хотелось как можно скорее иметь ребенка, но это желание осуществилось только через два года, после напрасных волнений и поездки в Швейцарию для консультации. Наш сын Джулиан родился

7 мая 1929 года.

К этому времени я построил новый дом недалеко от дворца сахарного короля, напротив Кремля. Дом был расположен на большом участке земли, окруженном высоким забором, и имел прекрасный сад. Мои родители остались в ’’Коричневом доме”.

Наша свадьба не была в семье первой, а Джулиан не был первым рожденным в Москве Хаммером. Сначала женился Виктор. Примерно в то же время, когда я встретил Ольгу, Виктор встретил Варвару, которую мы называли Вавой. Она тоже была исполнительницей цыганских романсов (по-видимому, братья Хаммеры не в состоянии устоять против женщин такого типа) и тоже развелась с первым мужем. Пленительная и чувственная женщина! После свадьбы Виктор с Вавой поселились в прекрасной квартире, наполненной антиквариатом и картинами. Их дом стал любимым местом встреч московских художников и литераторов. Когда у них родился сын, его назвали Армандом, но все до сих пор называют его уменьшительным именем Армаша. Он живет в Москве и сейчас.

В 1928 году женитьба Виктора кончилась разводом, который он тяжело переживал и хотел как можно скорее уехать из Москвы. Как раз в это время судьба предоставила нам возможность, ускорившую его отъезд.

Однажды вечером в июне 1928 года в ’’Коричневый дом” на обед был приглашен представитель одной нью-йоркской фирмы Е.Сахо, венгр по происхождению, занимавшийся продажей антикварных вещей, произведений искусства и вышивок. Он безуспешно пытался заключить контракт с советскими представителями, которые, хорошо зная ценность своих сокровищ и очень нуждаясь в твердой валюте, назначали высокие цены. Когда Сахо пришел в ’’Коричневый дом” он был близок к отчаянию. Осмотрев нашу коллекцию, он в изум-’ лении развел руками.

”Да у вас тут просто как в музее, — сказал он. — Я потрясен!”

За обедом он предложил нам стать полноправными партнерами его фирмы и присылать ему произведения искусства для продажи в Америке.

Я с энтузиазмом принял его предложение. Это была идеальная возможность продать коллекцию в Соединенных Штатах и отправить Виктора из Москвы, так как он лучше всех мог позаботиться о соблюдении наших интересов в Нью-Йорке.