Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно

– Поэтому сейчас произойдет следующее…

Саша достал два мясницких ножа и положил их на маленький приставной столик. И Курт, и Борис отпрянули.

– Без паники, – успокоил их я. – Будут ли эти ножи участвовать в решении проблемы, зависит исключительно от вашей воли. Каждый из вас скован железной цепью. Железная цепь проходит через крюк за спиной у каждого к крюку за спиной другого. И там она закреплена замком. В каждом замке торчит ключ. Таким образом, каждый из вас может в любую секунду освободить другого. Но вот незадача: в этот момент сам освободитель остается закованным. Так что освобожденный сможет делать с ним все, что захочет. Например, использовать этот красивый нож.

Саша продолжил:

– Вы, конечно, можете одновременно освободить друг друга и посмотреть, что из этого получится. Возможно, вам удастся стать партнерами и выбраться из подвала. Или вы поубиваете друг друга, глядя друг другу в глаза.

– Или вообще ничего не станете делать. Тогда каждый из вас умертвит другого путем бездействия. Все будет, как вы захотите. Вы уже взрослые. Мы с Сашей в любом случае сейчас уйдем отсюда, захлопнем за собой дверь и замуруем вход.

– Но вы ведь не можете… – крикнул в этот момент Борис.

– А как же нам… – перебил его Курт.

– Видишь? – сказал я Саше. – Они еще и трех минут не провели вместе, а уже стали «мы».

– Меня будут искать, – разгорячился Курт.

– Меня тоже, – присоединился Борис. Вполне осознавая, что его за шесть месяцев никто не хватился. Так же как и Драгана. В этом смысле относительно Бориса объективно не было никакой разницы, жив он или мертв.

Но все-таки на всякий случай для исчезновения Бориса и Курта были припасены несколько иные обоснования, чем тогда для Драгана.

– Никто не будет вас искать. Ты, Курт, покончил с собой. Ты, Борис, слинял вместе с золотым младенцем.

– Я? Покончил с собой? – Курт явно не догонял.

– Слинял вместе… с чем? – Борис тоже напрягся.

Я ответил сначала Борису:

– Год назад Хольгерсоны спрятали у тебя украденную статую золотого младенца. И сейчас ты вышел с ним на «золотую пенсию». И пребываешь где-то на южных морях. Всё, мосты сожжены. Всем «большой привет!» после долгой, насыщенной профессиональной жизни. Все будут тебе завидовать. Никто не будет тебя искать.

– Да кто же в это поверит?

– Вальтер уже верит. И он убедит в этом остатки драгановского клана без всякого нашего участия. Твои люди, Борис, тоже поверят. Если они больше ничего о тебе не услышат долгое время, это будет лучшим доказательством того, что молва не врет. А полиция придерживается фактов. Ты исчез. Младенец тоже.

– А как быть с Хольгерсонами? – Борис, кажется, решил найти противоречие в моей логике.

– Поскольку Хольгерсоны как раз знают, что у тебя никогда не было их статуи, они, вероятно, обрадуются такому неожиданному подарку – абсолютно ложному следу и будут молчать в тряпочку, – просветил я его.

Курт тоже захотел поучаствовать в дискуссии:

– Но если Хольгерсоны выяснят, что ты отрезал ухо их человеку, они будут преследовать тебя.

– Для человека, который в прощальном письме перед своим самоубийством утверждает в точности противоположное, ты изрядно дерзок, Курти-Полминуты, – возразил я.

– Почему я должен был кончать с собой?

– В своем прощальном письме ты описываешь, как по поручению Бориса убил двух Хольгерсонов. Ты знаком с Борисом уже двадцать лет. Сначала как клиент борделя, а теперь и как арендатор. У тебя ужасающие долги по аренде. И Борис простил их тебе за то, что ты умертвил двух Хольгерсонов и замаскировал убийство под дорожно-транспортное происшествие. Подставив одного из твоих водителей. К сожалению, не сработало.

– Какой в этом смысл?

– Ты меня спрашиваешь? Согласно твоему прощальному письму это была идея Бориса. Может, эти двое расстроили его планы бегства с золотым младенцем. Но убийство Хольгерсонов было тебе очень даже на руку. У Хольгерсонов, после смерти их дилеров в результате несчастного случая с участием одного из твоих фургонов, был бы мотив для поджога, который ты совершил сам. А это было в твоих интересах. Чтобы получить страховую выплату. К сожалению, полиция тебе не поверила.

– Что за дурацкая идея, – бросил Борис.

– Называется «хитрый обходной путь». Изобретение Курта, – просветил его Саша.

– Как бы там ни было, – продолжил я, – долги, убийство, поджог. И ничего из этого не удалось. Даже более хитрые люди кончают с собой из-за менее глупых идей и без всякого обходного пути. В прощальном письме все написано.

– Я никогда не напишу тебе такое прощальное письмо. – Курт с вызовом посмотрел на меня.

Я невозмутимо показал ему компьютерную распечатку письма, подписанную им.

– Тебе и не нужно. Ты уже это сделал. Подписал чистый лист. Сегодня утром в моей квартире. А при твоем ужасающем почерке даже твоя сестра будет утверждать, что напечатанное письмо настоящее. И даже она не хватится тебя.

Курт потерял дар речи.

Саша заполнил паузу в разговоре:

– В отношении Бориса нам придется хотя бы несколько месяцев делать вид, что он жив. Касательно тебя это совершенно все равно.

Я собрался уходить: