Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно

– Нам он все время заливал, что это акт мести Хольгерсонов. Показал записку, которая якобы утром была засунута под его ветровое стекло. Как ни странно, но зажигательная смесь очень прицельно попала на самый дорогой инвентарь фирмы. И как мне только что сообщили эксперты, на одном осколке «коктейля Молотова», который там применяли, даже имеется отпечаток пальца владельца фирмы. Так что не удивляйся, если в будущем он уже не сможет лично забирать своего крестника из детского сада. Но мне, в конце концов, тоже все равно. Главное – я смогу поспать хоть одну ночь.

– Дело раскрыто? Быстро же вы.

– Да, вот если бы все дела так быстро раскрывались. Кстати, что там с твоими показаниями по тому случаю в Альпах?

– Какой еще случай в Альпах? – раздался вдруг голос Катарины. Она только что вошла через парадную дверь, чтобы забрать Эмили. Как и я, она была знакома с Петером со времен учебы на юридическом. – Привет, Петер.

– Ах, ничего, чистая формальность. Привет, Катарина.

– Какая такая формальность привела тебя в Альпы? – скептически спросила Катарина.

Поскольку Катарина была не только моей будущей экс-женой, но, со вчерашнего дня, и моей лучшей подругой, я бросился на амбразуру:

– Коллеги из Альгоя обратились к Петеру за служебной помощью, чтобы расследовать, был ли я виновен в несчастном случае с официантом в приюте.

– Тупой хлыщ в футболке с блестками? – Значит, на самом деле Катарина скорее в негативном ключе вспоминала этого господина, которого в Альпах еще защищала. – А что с ним?

– Он мертв, – сказал Петер, заметно испуганный напором Катарины. – Он свалился с террасы и сломал себе шею.

До этих пор Катарина предполагала, что официант сломал ногу. Но, в отличие от меня, она, очевидно, не гуглила этот несчастный случай. Потому что ее попросту не интересовало, что там с этим официантом и как его дела. Или у него больше нет никаких дел ввиду отсутствия пульса. На известие о смерти человека, чья жизнь ее ни с какой стороны не интересовала, она отреагировала, соответственно, без эмоций.

– И какое отношение это имеет к отцу моей дочери? – Такая формулировка была хорошим знаком. Отец ее дочери был хорошим человеком.

– Ну, один свидетель видел, как Бьорн после ссоры с этим официантом пошел на задворки хижины.

– Что это за свидетель? Может, один из пьяных бундесверовцев?

Интересно, что Катарина смогла припомнить в деталях не только тот день в Альпах, но также и элементарные базовые знания, полученные в университете. Если вы хотите развалить чье-то свидетельское показание, нужно представить этого свидетеля как не вызывающего доверия, а его показание, соответственно, как недостоверное.

– Свидетель на самом деле солдат-контрактник, – уточнил Петер.

– Я охотно расскажу тебе, тоже как свидетель, за какое время этот солдат и пять его товарищей за соседним столом уговорили две дюжины бутылок светлого пива. Вы, случайно, не измеряли, сколько промилле у них там было? Нет? Жаль. Судья определенно захочет знать, чтобы оценить их показания.

– Речь идет только о небольшом показании по поводу Бьорна, ходил ли он один за…

– Нет. Не ходил. В Альпах Бьорн все время был рядом со мной. Он не ходил один за хижину. Запиши это, пожалуйста, в моем протоколе допроса. Мой муж отказывается от дачи показаний.

Катарина уставилась на Петера, как львица, которую только что у водопоя, где она кормила своих детенышей, потревожила гиена. Петер и отреагировал как гиена. Он с неохотой отступил.

Я потерял дар речи. Честно говоря, Катарина еще никогда так за меня не заступалась. Но она ведь сделала это не ради меня как такового, а ради отца ее дочери. Я посмотрел на нее вопросительно. Она посмотрела на меня утвердительно. Я первым нарушил молчание:

– Спасибо, что сделала это для Эмили.

– Я сделала это не для Эмили. Я сделала это для тебя.

Она обняла меня и тем самым без слов сказала фразу, которую я тщетно жаждал услышать все свое детство: «Что бы ты ни сделал – это не плохо».

Впервые в моей жизни взрослый человек, который знал, что я сделал что-то неправильное, вступился за меня. Какой опыт. Я даже представить себе не могу, сколько травм моего внутреннего ребенка было исцелено одним этим жестом.

49. Разрушение

Лучший способ разрушить красоту любого плана – это его осуществить.

Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей

Заседание совета детского сада состоялось в детсадовском спортзале. Чтобы обеспечить открытое общение, мы сели в круг: на одной половине круга – три руководительницы групп и их заместительницы, на другой половине – две представительницы родителей и я, а также наши заместительницы. Посередине, между обеими сторонами, сидел Саша. Как директор детского сада. За спиной Саши стоял флипчарт[44].

Лаура приветствовала меня сердечно, но так, чтобы другие не могли заметить большую, чем обычно, интимность. Она сидела рядом со мной.