Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно

Она только что подмигнула мне?

– Верно. А ты?..

– У меня достаточно опыта в прошлом и достаточно доверия к будущему, чтобы наслаждаться настоящим.

Я счел, что это сформулировано чудесно. Правда, мурашки по мне, очевидно, побежали еще и потому, что мой внутренний ребенок только что всплеснул руками и схватился за голову, тщетно пытаясь нащупать шлем.

– А ты как живешь? – поинтересовался я.

– Маленькая спальня, большая детская. Итого – мать-одиночка. Общение с отцом Макса не так чтобы очень… – кратко добавила она, явно не желая углубляться в эту тему.

Я не настаивал.

– А кто сейчас присматривает за Максом? – вместо этого спросил я.

– Мой брат. Он охотно выручает, когда надо. Сегодня даже целый день, детский сад ведь закрыт. И каждая среда у нас – «день любимого дядюшки», с утра до вечера.

– У вас с ним близкие отношения?

– Так уж случилось. Курт – мой единственный родственник здесь. К бабушке с дедушкой я, к сожалению, не могу обратиться.

– Мои соболезнования, – сказал я смущенно.

– Что? Нет! Мои родители не на небесах, а на Тенерифе. Причем по тому, как они описывают свою эмиграцию, небеса для них будут безусловным шагом назад.

– Какие родители оставляют своих детей одних? – с интересом спросил я. И самое главное: какое вооружение использовал ее внутренний ребенок, когда ее родители и прежде ставили собственные потребности выше потребностей дочери? Судя по манерам и поведению Лауры, это было скорее наступательное вооружение.

– Родители, которые полагают достаточным, если брат рядом. – Она подняла бокал, предлагая мне присоединиться. – Вернемся обратно? Мы можем продолжить разговор и позже.

Она снова подмигнула. Нет, это точно не оборонительное вооружение.

23. Капсула времени

Эмоции вашего внутреннего ребенка истинны. Ключевые переживания свободны от влияния времени. Они как образцы вечных льдов, только эти капсулы времени – эмоциональные. Обратите это себе на пользу. Если ваш внутренний голос говорит, что нечто является извечной обманкой, то, скорее всего, так оно и есть.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

В гостиной я поставил на стол новую упаковку банок безалкогольного радлера. Штеффи, кажется, успешно утопила в последнем бокале «Граубургундера» свое беспокойство о рубцевании разрыва промежности. Лаура со своим вином снова уселась на диван. В данный момент строились догадки, кто мог вломиться в детский сад прошлой ночью. Саша уже ответил на все открытые вопросы своим сообщением в вотсапе и маленьким постом на домашней странице сайта детского сада: полиция ведет расследование, преступники неизвестны, и взлом в конечном счете не удался благодаря уже имеющимся мерам безопасности, которые отныне будут еще усилены. Этим тема была исчерпана. Завтра детский сад снова откроется. Непринужденная беседа плавно свернула к теме изготовления фонариков ко Дню святого Мартина[26]. При этом я немного внимательнее присмотрелся к другим гостьям.

Штеффи-Рубцы-Промежности, похоже, была единственной из женщин, которая не делала никакой тайны из того, что жизненные мечты и плодный пузырь имеют нечто общее: они, бывает, лопаются. На своей прежней работе в сберегательном банке Штеффи восстановилась лишь частично, после того как ее сын достиг детсадовского возраста. Судя по ее рассказам, дома ее дражайшая половина, фигурально выражаясь, все еще не оправилась после беременности и исполняла свою отцовскую роль в основном лишь в предусмотренный для этого праздник[27]. Однако, в отличие от мужа, Штеффи замечала в семейном бюджете дыру, образовавшуюся из-за отсутствующей зарплаты. Штеффи была человеком добросердечным. Только, к сожалению, фрустрацию в связи с ее жизненной ситуацией она преодолевала теперь деятельной вовлеченностью в жизнь своего сына.

Трех других женщин звали Тина, Беате и Клаудиа. Три дуплекса[28] в лучших жилых районах. Жизнеутверждающий верхний слой среднего класса. Бабушки и дедушки в городе, собака в саду, муж на постоянной работе. Все они хотели самого лучшего. Для своих детей. Они жили по классической модели семьи. С шиком и блеском. Я разрывался между завистью и облегчением, слыша, как разговаривают эти три женщины. Когда-то я тоже грезил о стабильной жизни в конфигурации «папа – мама – ребенок». Но я был рад, что все подспудные проблемы, которые я распознал у них, у нас с Катариной давно уже прорвались наружу. Так что больше не было нужды их отрицать. И это, при всей сопутствующей меланхолии, давало нам некоторую честную свободу.

Я воспользовался паузой в разговоре, чтобы разлить напитки по бокалам и повернуть разговор в нужное русло – в направлении родительского совета.