Мои воспоминания

Не успел он предъявить своего аттестата директору лицея, рассчитывая заслужить его похвалу, как директор приказал вызвать родителей Джевецкого и посоветовал им немедленно взять их сына из лицея, мотивируя это требование тем, что их сын Стефан, отличаясь необыкновенными способностями, ничего весь год не делал, а выдержал первым; этим он может оказать вредное влияние на других, такими способностями не одаренных, они захотят ему подражать, и вся школа будет испорчена.

– Если бы Стефан экзамен не выдержал или выдержал в числе последних, я бы его оставил на второй год, а так я прошу его взять, иначе я буду вынужден его исключить с соответствующей пометкой в аттестате, что может ему повредить.

Таким образом, С. К. Джевецкий в специально математический класс не попал и поступил в Ecole centrale des Arts et des Metiers – Центральное инженерное училище, соответствующее нашему Технологическому институту. В числе его товарищей был Эйфель, впоследствии столь знаменитый как своей башней, так и контрактом, по которому он сумел безгрешно, как это признал суд, получить 33 000 000 франков от Общества Панамского канала. После этого Эйфель стал заниматься аэродинамическими исследованиями и, ценя способности и познания Джевецкого, построил свою ставшую известной аэродинамическую лабораторию дверь в дверь с парижской виллой Джевецкого, зная, что он даром получит талантливейшего консультанта и сотрудника.

По окончании Центрального инженерного училища Джевецкий, получая от своих родителей солидное обеспечение, не прожигал жизнь в праздности, а прилагал свои способности к изобретению разного рода механизмов и приборов, на осуществление которых он и тратил значительные средства. Впоследствии мне пришлось работать с ним, и я увидел, что хотя он и брал иногда на свои изобретения патенты, но его интересовала не столько нажива и эксплуатация патентов, сколько самый процесс изобретения, получение изящных кинематических комбинаций и преодоление встречающихся трудностей. Лишь перевалив за 55 лет, после того как волынские леса были им вырублены и прожиты, он вновь начал пользоваться своими изобретениями, как о том сказано ниже.

В указанный же период примером его изобретений служит прибор для черчения конических сечений, параболический регулятор, разного рода кинематические передачи и пр.

В 1873 г. в Вене была Всемирная выставка; на этой выставке Джевецкий занял целый стенд своими приборами. В Вене в то время проживал его весьма богатый дядюшка. Так как венки весьма красивы, то Джевецкий быстро истратил всю полученную от родителей для участия в выставке субсидию. Обратился он к дядюшке, который оказался прижимистым: «Твои изобретения, может быть, и остроумны, но они тебе ничего не дают. Когда ты мне покажешь, что они серьезно оценены, и ты получишь солидное положение, то я тебе подарю 20 000 гульденов (около 20 000 рублей по тогдашнему курсу), а до того и крейцера не дам».

С начала 60-х годов и до польского восстания 1863 г. брат царя Александра II Константин Николаевич был наместником Царства Польского. При нем был целый придворный штат и множество молодых адъютантов из аристократических фамилий. Джевецкому было тогда 18–20 лет.

Остроумный, изящный, прекрасно образованный, почти француз, вхожий в высшее общество Варшавы, он вел компанию с этими адъютантами и дружил с ними. Приехал великий князь Константин на Венскую выставку в сопровождении некоторых из своих адъютантов. Джевецкий возобновил старые знакомства.

При осмотре выставки приятели Джевецкого и привели Константина к стенду Джевецкого, который умело показал свои изобретения и, кроме того, представил великолепно исполненные чертежи нового своего изобретения автоматического прокладчика, который, будучи присоединен к компасу и лагу, чертит на карте путь корабля. Генерал-адмирал Константин заинтересовался проектом: «Приезжай в Петербург, я тебя назначаю совещательным членом Технического комитета с окладом 500 рублей в месяц, составь смету, необходимая сумма будет тебе ассигнована – осуществляй свое изобретение».

В тот же день дядюшке пришлось выложить 20 000 гульденов.

Переехал Джевецкий в Петербург, обратился к знаменитому Брауэру, механику Пулковской обсерватории, имевшему в то время и свою мастерскую на Васильевском острове близ Горного института. Брауэр и начал осуществлять прибор Джевецкого, забывая о том, что это прибор не астрономический, а навигационный, и что здесь астрономическая точность излишня.

Надо помнить, что в то время не существовало даже простого электродвигателя, для движения служил мощный часовой механизм, компас же и лаг служили как бы регуляторами, действуя через «следящие системы», поворачивая на требуемый курс «карточный стол» диаметром в 8 футов (2,40 м) и перемещая по нему карту пропорционально ходу корабля. Прибор получился весьма громоздкий и сложный. Испытания его на лодке «Отлив» не были удачны из-за погрешностей лага и должны были быть продолжены после того, как прибор будет возвращен с Филадельфийской выставки.