Мой взгляд на любовь

распространились за пределы нашего сообщества за последние пятьдесят лет. Точки нужны, чтобы скрыть священные тайны.

Я отошла, долго размышляя над ее словами.

— Значит, я не могу их нарисовать, потому что я не такая, как вы?

Ее улыбка сменилась грустью, прежде чем она обошла стол и обняла меня. Я не знала, почему она это сделала, но мне понравилось. Она отстранилась, держа меня на расстоянии вытянутой руки, глядя прямо в глаза.

— Никто не похож на меня, и никто не похож на тебя.

Почему-то я знала, что ее слова имеют значение. Я снова и снова повторяла их мысленно, прежде чем запечатлеть в памяти.

— Ну, думаю, что вы очень красиво рисуете, — сказала я с почтением. — Мне кажется, я тоже хотела бы быть художником.

Она подняла и протянула понравившейся мне холст.

— Подарок от одного художника другому.

— Но я еще не художник.

— Это не так, — настаивала она, широко раскинув руки. — Просто ты не знала этого до сегодняшнего дня.

Я так сильно улыбалась, что у меня заболели щеки, и я почувствовала вес более значимого подарка, чем могла представить.

— Спасибо, — я была в полном восторге.

Как только я отошла, мой взгляд привлекла необычно высокая женщина. Ее руки были покрыты интересными знаками, и я остановилась, чтобы рассмотреть лучше. Длинные темно-каштановые дреды спадали с плеч, и когда она повернулась ко мне лицом, я была поражена ее голубыми как лед глазами.

Она помахала мне и улыбнулась.

— Как тебя зовут? — спросила она, когда я подошла.

— Эмерсон.

— Я Дженни, — сказала она, взглянув на мой холст.

— Думаю, у вас самые классные волосы, которые я когда-либо видела, — сказала я.

— Спасибо, — ответила она. — Я думаю, у тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видела. Они такие же, как и твои волосы.

Я засияла от гордости.

Она указала на мой холст и спросила:

— Что там?

Я показала ей свою картину.

— Очень красиво, — сказала она. — Хочешь взглянуть на мое творчество?

Я кивнула, и она проводила меня к месту, где мужчина что-то рисовал на лопатке женщины. Он посмотрел на нас, когда мы подошли.

— Нашла себе красивый, чистый холст? — спросил он, посмеиваясь.

— Не обращай внимания на Эвана, — сказала женщина. — Мы занимаемся боди-артом. Используем свой рисунок или что-нибудь по твоему выбору, на любой части тела.

Мои глаза расширились в изумлении.

— Вы можете нарисовать что-нибудь на мне?

— У тебя есть деньги?

Я раскрыла ладонь, показывая все, что у меня есть – три доллара и шестьдесят пять центов.

Она сморщила нос.

— Я не могу ничего сделать с этим, — она оглянулась. — Но я нарисую что-нибудь простое, пока никого нет.

С трудом сдерживая волнение, я села на пластиковый стул.

Дженни передала мне черную папку.

— Пролистай и покажи мне то, что говорит с тобой.

— Истории без слов, — сказала я с улыбкой.

— Именно. Искусство не зависит от языка.

Ничего не привлекало меня, пока я не остановилась на странице, где было изображено множество перьев. Некоторые из них были настолько подробными, как будто фотографии. Другие были просто набросками.

— Закрой глаза и расскажи, что увидела на странице.

Я перестала говорить «перья», потому что не думала, что в этом смысл. Я вспомнила, что сказала та женщина, подарившая картину. Закрыв глаза, я положила руку на страницу и представила себе перья, летящие на ветру, плывущие над рынком, по городу и вверх в голубое небо, размытое белыми дымчатыми облаками.

Я больше не смотрела на перья, которые кружились вместе с музыкой, играющей в моей голове. Теперь я была с ними, смотрела вниз на тихие улицы города. Я видела свой дом, незначительный недостаток, бессмысленный, как мне кажется.

Я видела реку, огибающую город и протекающую туда, где она заканчивалась. Когда я увидела Трента и его друзей, я взлетела выше, пока они не стали крошечными, и я стала неприкасаемой.

— Они заставляют меня чувствовать свет и надежду, — сказала я, открывая глаза. — Они дарят мне крылья.

Дженни широко улыбнулась.

— Большинство людей просто говорят «перья».

Я кивнула, указывая на добрую женщину в художественной палатке.

— Она сказала, что я художница, — гордо ответила я. — Впервые кто-то не назвал меня помехой, а потом она обняла меня.

— Тогда она – перо в твоих крыльях, — Дженни подняла кисть и открыла несколько баночек с краской. — На протяжении жизни, некоторые люди будут пытаться подрезать твои крылья, в то время как другие помогут научиться летать.

Я вздрогнула от щекотки, когда краска заскользила по коже на моей руке. Сполоснув кисть, она окунула ее в баночку с краской более темного оттенка, прежде чем сделать одну гладкую линию.

— Твое первое перо, — сказала Дженни, снова промывая кисть.

Я склонила голову и вытянула руку, чтобы увидеть ее работу. Это было прекрасно. Пушистое белое перо с темным стеблем, придающим ему силу.

— Спасибо.

— Что еще?

Я приподняла подбородок.

— Однажды я бы хотела увидеть океан.

Она кивнула и начала рисовать идеальную ракушку на другой руке.

Может быть, она наслаждалась моим восхищением или, может быть, потому, что не было других посетителей, она позволила мне выбрать другой рисунок.