Мой XX век: счастье быть самим собой

На этот раз в «Волге» не поняли мой замысел... Дело ведь не в отзыве на книги моего бывшего научного руководителя, его книги были всего лишь поводом для того, чтобы высказать свою точку зрения по некоторым историко-литературным вопросам, а в журнале эту «роскошь» не могли себе позволить... И думаю, даже не размер статьи-рецензии их настораживал, а те мысли, которые я высказывал, острые, полемические... А вдруг опять обкому не понравится, лучше не связываться... Кто знает их мысли?

Не это маленькое письмишко огорчило меня: вернувшись в Москву, мы сразу же приехали в Переделкино, в наш маленький домишко, весело выглядевший после ремонта. И сразу же, еще до праздничного, по случаю возвращения, обеда, я узнал, что мою книгу «Россия – любовь моя» затребовал МГК КПСС, читают и никак не могут решить, что делать с этой книгой, ждут приезда Виктора Васильевича Гришина, первого секретаря. Вот это был удар!

– Но ты уж очень-то не переживай, – успокаивал меня Иван Фотиевич, выпивая очередную рюмку водки, – я кое-что сгладил у тебя, уж очень русофильством тянет от каждой твоей страницы, русский, русский национальный характер, лучшие черты русского национального характера и пр. и пр. И без этого частого повторения книга получилась во имя России и утверждения ее высоких нравственных ценностей. Жаль, конечно, что цензура сняла твою статью «Два мира Михаила Булгакова», очень интересная статья, я с удовольствием ее прочитал, много нового узнал, но ты не огорчайся, годика через два-три опубликуешь в каком-нибудь нашем журнале, а потом и в книге.

Я слушал Ивана Фотиевича, мудрого, замечательного писателя и человека, который никак не мог понять, что его вмешательство в мои статьи наносит мне моральный ущерб, словно вынимает из меня часть моей души, лишает чего-то нужного для меня и необходимого.

Но застолье продолжалось, и с каждой выпитой рюмкой боль от раны утихала, а потом и вовсе исчезла: действительно, что горевать-то, ну не получилось на этот раз, получится в другой. Впервой, что ли? Главная радость – из чудного Коктебеля я приехал в благословенное Переделкино, работы хоть отбавляй, издательство «Современник» ждет рукопись, заключило договор. Военное издательство ждет рукопись, заключило договор, пиши и пиши, не унывай, уныние – непростительный грех.

А между тем события замелькали одно хуже другого. Ушел якобы по собственному желанию главный редактор «Московского рабочего» Мамонтов, красивый, умный, обходительный. Вслед за ним тоже якобы по собственному желанию ушел из издательства Николай Хрисанфович Еселев... А чуточку перед этим ушел заведующий редакцией художественной литературы Николай Иванович Родичев, мой друг и соратник.

МГК КПСС выметал из издательства всех патриотов, которые, как и я, открыто провозглашали – «Россия – любовь моя».

Пришел новый директор издательства – Михаил Алексеевич Борисов, директорствовал в «Лужниках», но в чем-то провинился, бросили на издательство, не пропадать же руководящему кадру партии. Пришел новый заведующий редакцией художественной литературы Николай Егорович Бораненков, я знал его и раньше, производил он на меня впечатление темного, если не сказать невежественного человека, но он был добрый, бесхитростный, открытый человек. Прочитав мою рукопись, он тут же снял еще несколько абзацев о рассказе Петра Проскурина, этот рассказ не понравился ему, а раз не понравился, то почему о нем говорится в этой книжке... «Убрать, эти мысли дорого тебе обойдутся, Виктор Васильевич». Как я ни доказывал ему, все было бесполезно.

МГК КПСС вернул рукопись на усмотрение нового руководства. И вот новое руководство вызывает меня на обсуждение многострадальной рукописи.

Вхожу в кабинет директора. За столом уверенно сидит плотный, упитанный человек лет пятидесяти с небольшим, выходит навстречу, молча крепко жмет руку. Он ждал меня, и не было нужды говорить, кто я, и я знал, к кому я шел на разговор.

– Я всю ночь читал вашу книгу. Признаюсь, читал без булавки, как выразился однажды Никита Хрущев. Но у меня все время возникал вопрос: автор – коммунист? Читал ли он постановление ЦК КПСС о проведении 50-летнего юбилея в декабре текущего года? СССР, Советский Союз, советский человек, советская нация – эти понятия не сходят со страниц текущей печати, все готовятся к этому юбилею, а «Московский рабочий» выпускает книгу «Россия – любовь моя», и многие положения в этой книге противоречат установкам партии. Я не могу подписать эту книгу в печать...