Мой жаркий Марокканский роман

— Я просил тебя, не высовываться, — с яростным предупреждением шепчет на ухо, обдавая мою скулу горячим дыханием. Сам обнял меня крепче, чтобы я оставалась на своих ногах. Обернувшись к нему лицом, мы встретились взглядами. Его глаза были чернее бездны – настолько его зрачки заполнили роговицу глаза. Скулы на щеках зашлись натянутой струной, а губы сомкнулись в тонкую, побледневшую полосу. — Мне пришлось это сделать…, — за что-то оправдывается, кивая вправо. Я проследила за его действием: он указал на того идиота, который приставил к моему горлу свой острый кинжал. Двадцать первый век на дворе, а люди в пустынях по-прежнему ведут себя, подобно варварам. Тот мужчина лежал бездыханно на песке, уткнувшись в него лицом. С левой стороны его бока торчал клинок. Резко мотнув головой обратно к Амиру, до меня дошло – он только что … отправил на тот свет другого человека.

— Амир Хан, — раздался громоподобный, зловещий голос, и мы оба уставились на старика. Судя по всему, он был представителем тех бедуинов, с которыми вчера Амир провел долгое время. Смуглый, покрытый морщинами, старец заговорил на чистом арабском. Совершенно спокойно. Я бы сказала слишком спокойно. Ведь так не бывает, когда только что была резня, и люди реагировали совсем не замечая, что рядом с ними теперь лежит бездыханное тело. Но меня волновала судьба девушки. Та, кажется, смирилась со своей участью.

В сильных и смелых объятиях Амира, я чувствовала себя в безопасности. Интуитивно знала, что он сумеет встать на мою защиту, и не допустит, чтобы со мной что-то произошло. Старец долго говорил Амиру о чем-то, а потом замолчал. Он дал ему время на раздумье, не затребовав моментального ответа.

Мой король напрягся, все его тело кричало, что я его, и никто не посмеет даже пальцем тронуть. Мы стояли достаточно далеко от тех трех угрожающих мужчин. Не выдержав неопределенности в их разговоре, совсем тихо пролепетала свой вопрос, который задала Амиру так, чтобы только он его услышал.

— Почему они так смотрят на нас?

Амир свирепел. Затем сам встал так, что закрыл меня от их глаз, заслонив своей широкой спиной.

— Просят тебя взамен, — безэмоционально отвечает мне, опять кивая в сторону мертвого мужчины. Все мои конечности заледенели. Амир почувствовал, что я совсем сейчас слечу с катушек, и тут же добавил: — Не делай резких движений. Ситуация достаточно аховая.

— Я постараюсь, — вцепившись в него, я уткнулась носом ему в спину. Зажмурила глаза со всей силой, которая все еще во мне была. Душа и тело явно сопротивлялись мозгу, потому что никак не могла справиться со своей дрожью. Искоса поглядывая на Тахмину, я волновалась за девушку. И не понимала, почему она связанная сидит возле верблюда. Амир успел натянуть на себя белую рубашку, и потому ткань была моим временным источником утешения: она хранила запах духов Амира и его собственный, нотки которого все еще удерживали его влечение ко мне. От короля веяло опасностью. Только со мной он вел себя нежно, терпеливо и осторожно. Но в экстренной ситуации был готов на все – я убедилась в этом лично...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 17

Амир Хан

Когда Аллах гневается, он всегда посылает на путь человека испытания. И пошлет их он столько, сколько душа сумеет вынести. Не более. Мужчина, что теперь пал от моей руки – понес наказание. Я не допущу, чтобы с моей Богиней что-либо случилось. И мне совершенно наплевать на законы отчаянных кочевников. Я – не мой отец, и пора бы им усвоить суть. Я их новый король, а значит будет все так, как я захочу. Совет принял некоторые поправки в свод законов у кочевых племен, и до каждого, пусть находящегося на краю света, донесли информацию. Старейшины подписали документ, соглашаясь на новые условия. И только один – Рамир АтарХан, не желал идти на уступки. А теперь его младший брат лежал мертвым у моих ног.

Полина продрогла. Вцепившись в мою рубашку, девушка не понимала, что только что произошло у нее на глазах: фактически, я развязал войну между будущим и прошлым марокканского мира.

— Амир, — едва шевелит своими губами, но я слышу ее тонкий, осиплый голосок. — Что с Тахминой? Почему она связана? — выпаливала один за другим вопросы. Вместо того, чтобы волноваться о своей свободе, Полина переживала за душу другого человека. Она удивляла меня с каждым днем все больше.