Мой злейший враг

— Нѣтъ, сэръ, извините пожалуйста. Мы дѣлаемъ это просто потому, что это наше занятіе, наше ремесло. Цѣль ея, конечно, испытаніе человѣка, но мы лично совершенно незаинтересованные агенты. Мы назначены высшими авторитетами и не можемъ разсуждать. Мы повинуемся приказаніямъ и оставляемъ послѣдствія идти своимъ чередомъ. Но я съ удовольствіемъ допускаю это. Мы слегка пересаливаемъ исполненіе приказанія, когда представляется къ тому случай, что бываетъ почти всегда. Мы наслаждаемся исполненіемъ ихъ. Намъ приказано иногда напоминать человѣку о его ошибкахъ, но мы порядкомъ увеличиваемъ данную намъ мѣру. А когда мы завладѣваемъ человѣкомъ, особенно чувствительнымъ, о, ужь мы его допекаемъ! Я видѣла, какъ совѣсть приходила изъ Китая и Россіи посмотрѣть на такую личность, сведенную съ пути истиннаго какою-нибудь случайностью. Я видѣла человѣка этого сорта, который нечаянно подстрѣлилъ мулатскаго ребенка. Новость разлетѣлась кругомъ, и я желала бы, чтобы ты никогда больше не совершалъ проступковъ, если всѣ совѣсти не собрались со всей земли насладиться забавнымъ зрѣлищемъ и помочь его владыкѣ расправиться съ нимъ! Этотъ человѣкъ въ страшныхъ мукахъ катался по полу въ продолженіе сорока восьми часовъ безъ ѣды и сна и, наконецъ, испустилъ духъ. Ребенокъ черезъ три недѣли совершенно поправился.

— Милый народецъ, нечего сказать! Мнѣ кажется, я теперь начинаю понимать, почему ты по отношенію ко мнѣ была такъ непослѣдовательна. Въ нетерпѣніи выжать весь сокъ изъ каждаго грѣха, вы заставляете человѣка раскаиваться въ немъ въ самыхъ противоположныхъ направленіяхъ. Напримѣръ, ты нашла неправильной вчерашнюю мою ложь этому бродягѣ, и я страдалъ отъ этого. Но только-что вчера я сказалъ другому бродягѣ чистую правду, т. е., что потворствовать бродяжничеству — значитъ быть плохимъ гражданиномъ. Что же ты сдѣлала тогда? Ты заставила меня сказать себѣ: «А, было бы гораздо добрѣе и гораздо похвальнѣе слегка подсластить ему пилюлю невинной маленькой ложью и дать ему почувствовать, что если ему не даютъ хлѣба, то, по крайней мѣрѣ, не отказываютъ въ хорошемъ обращеніи, за которое онъ можетъ быть благодаренъ». И что же? Я цѣлый день терзался изъ-за этого. За три дня передъ тѣмъ я накормилъ нищаго, и накормилъ его по собственному побужденію, думая, что совершаю добродѣтельный поступокъ. Ты сейчасъ же начала повторять: «Фальшивый гражданинъ, накормилъ бродягу!», и я терзался по обыкновенію. Я далъ нищему работу, ты протестовала и противъ этого, послѣ заключенія контракта. Конечно, ты никогда не говоришь «до» совершенія поступка. Затѣмъ я отказалъ нищему въ работѣ, ты протестовала и противъ этого. Затѣмъ я вздумалъ убить бродягу, ты не дала мнѣ заснуть цѣлую ночь, пропитавъ угрызеніями каждую пору моего тѣла. Наконецъ, я уже былъ увѣренъ, что на этотъ разъ поступаю правильно, — я отослалъ нищаго съ благословеніемъ, но я бы желалъ, чтобы ты прожила столько же лѣтъ, сколько я, если ты опять не протерзала меня всю ночь за то, что я не убилъ его. Есть ли на свѣтѣ возможность удовлетворить это злодѣйское изобрѣтеніе, которое называется совѣстью?

— Ха, ха! Это ужь роскошь! Ну, продолжай.

— Но, погоди, отвѣть мнѣ на вопросъ: есть ли такая возможность?

— Нѣтъ такой; во всякомъ случаѣ я не намѣрена открывать тебѣ ея, сынъ мой! Оселъ, мнѣ нѣтъ дѣла до того, какой поступокъ ты совершилъ, мое дѣло нашептывать тебѣ въ ухо и заставлять думать, что ты совершилъ ужасную низость. Мое занятіе и моя отрада заставлять тебя раскаиваться во всемъ, что ты дѣлаешь. Если я пропустила какой-нибудь случай, то это вышло нечаянно, увѣряю тебя, что нечаянно.

— Не безпокойся, ты не упустила ни одной бездѣлицы, насколько мнѣ извѣстно. Я никогда во всю свою жизнь не совершилъ ничего такого, въ чемъ бы я не раскаивался въ продолженіе двадцати четырехъ часовъ. Въ прошлое воскресенье я слушалъ въ церкви благотворительную проповѣдь. Первымъ моимъ побужденіемъ было пожертвовать триста пятьдесятъ долларовъ, но я раскаялся въ немъ и уменьшилъ приношеніе на сто долларовъ, раскаялся въ этомъ и уменьшилъ еще на сотню; раскаялся въ этомъ и уменьшилъ еще на сто; опять раскаялся и уменьшилъ остальные пятьдесятъ на двадцать пять; раскаялся и оставилъ только пятнадцать; опять раскаялся и оставилъ 2 1/3 долларовъ; когда, наконецъ, ко мнѣ подошли съ блюдомъ, я опять раскаялся и положилъ десять центовъ. Хорошо. Когда я пришелъ домой, мнѣ хотѣлось вернуть и эти десять центовъ. Ты никогда не даешь мнѣ слушать благотворительныя проповѣди безъ того, чтобы не подгадить.

— О, никогда и не дамъ, никогда не дамъ! Ты всегда будешь зависѣть отъ меня.

— Полагаю, что такъ. Много, много разъ въ безсонныя ночи хотѣлось мнѣ поймать тебя за шиворотъ. Только бы теперь удалось мнѣ схватить тебя!

— Да, безъ сомнѣнія! Но я не оселъ, а только ослиное сѣдло. Но продолжай, продолжай. Ты спрашиваешь у меня больше, чѣмъ мнѣ угодно открыть.