Мой золотой Иерусалим

И он тоже пожелал ей спокойной ночи и повесил трубку. Клара поднялась к себе в комнату и легла, думая о предстоящей поездке, о простирающихся впереди годах тепла и любви, о нежном туманном мире, где Клелия, Габриэль и она сама будут, перемещаясь, как созвездия в небе, сходиться и расходиться и снова сходиться — об этом светлом, искрящемся, звездном мире, где все длится бесконечно, где нет расставания, а есть только вечно длящееся перераспределение в огромном пространстве, а вблизи, совсем рядом — поездка на машине, многословные нежные объяснения с намеками и недомолвками, с драгоценными воспоминаниями, сближающими теснее простой любви, широкая автострада, разделенная на полосы, огни фар, стремительное движение, стеклянные придорожные кафе, где можно перекусить, бросить монету во фруктовый автомат и попить скверный кофе — просто так, для развлечения, — сидя в залитом светом пространстве, окруженном тьмой. Ее мать умирает, но сама она остается жить, она преодолеет и свою вину, и чувство облегчения, и скорбь, она выживет, потому что не хочет умирать, потому что жаждет жить. Даже поблажки милостивой судьбы не сломят ее воли. У нее хватит сил, она не сдастся.