Моя армия. В поисках утраченной судьбы

Прошло время, и моими друзьями стали молодые взводные командиры — оба украинцы: Стась Луцкий из Львова и Сережа Мороз из-под Винницы.

Их моя национальность ничуть не смущала, так же как и другого моего приятеля сержанта Толю Физера из Закарпатья...

Это все, однако, впереди.

В Цугуловском Дацане я пробыл недолго. Но там я понял, в какой части мне предстоит служить и насколько этот новый полк — в/ч 11225 — отличается от идеально строевой в/ч 01106.

Полк формировался на скорую руку. Поскольку стояла ранняя весна, новобранцев не было вообще. Личный состав собирали из разных воинских частей. По какому принципу их командование избавлялось от своих подчиненных, сказать трудно. Там были и откровенные отбросы — да простится мне эта резкость, — и толковые дельные солдаты. В национальном

отношении полк более всего напоминал Вавилонскую башню после Божьего гнева. Здесь были представлены все национальности СССР. Но имелась и одна важная особенность: значительный процент личного состава рекрутировался из уголовников, выпущенных по бериевской амнистии лета 1953 года и — если позволял возраст—подобранных военкоматами, главным образом по Сибири и Забайкалью. Это была своеобразная публика, о которой я еще буду писать. В Цугуловском Дацане, в ситуации хаоса и беспорядка, они попытались установить нечто вроде диктатуры, но ничего из этого не получилось.

Начиналось хрущевское сокращение армии, и офицерский состав в/ч 11225, отдельного инженерно-саперного полка, формировался из офицеров расформированных частей. Причем это были офицеры разных родов войск, которые до конца существования нашего экзотического полка не расставались со своими родными эмблемами и цветом погон и петлиц. Сержантский и рядовой состав при формировании в Дацане наделили черными погонами с голубой окантовкой и какими-то сложными эмблемами в петлицах, восстановить вид которых в памяти не могу. А офицеры — кто во что горазд. Так, последние месяцы службы моим ротным был чудный парень — старший лейтенант Давыдов, угодивший к нам из расформированного последнего кавалерийского полка, дислоцированного на монгольской границе. Он носил лихо надвинутую на одну бровь фуражку с синим околышем и перекрещенные сабли на погонах и петлицах. Но об офицерах разговор будет особый...