Моя автобиография

Постукивание по циферблату — еще одна психологическая уловка. Я не следил за временем. Иногда поглядывал на часы: слишком сложно суммировать все паузы, чтобы точно знать, когда закончится игра. Суть в том, что постукивание по часам влияло на соперников, а не на нашу команду. Увидев, как я указываю на часы и жестикулирую, соперник беспокоился. Он боялся, что добавят еще минут 10. Все знали, что «Юнайтед» умеют забивать в концовках. Глядя на меня, стучащего по циферблату, они думали, что придется защищаться против нас еще прорву времени, которая казалась им бесконечностью.

Они чувствовали себя осажденными. Они знали, что мы никогда не сдаемся и любим поздние развязки. Клайв Тилдесли комментировал для ITV финал Лиги чемпионов-1999. Перед началом компенсированного времени он сказал: «Юнайтед» всегда забивают», что можно сравнить со словами Кеннета Волстенхолма[105] во время финала чемпионат мира-1966. Вот это игры разума.

Существуют психологические правила обращения с отдельными футболистами. Нестандартное поведение помогает взглянуть на ситуацию их глазами. Все мы были молоды, поэтому поставьте себя на их место. Вы сделали что-то плохое, вы ждете наказания. «Что он скажет?» — думаете вы. Или: «Что скажет мой отец?» Цель — придать максимально возможный импульс. Что бы зацепило меня больше всего на данном этапе жизни?

Преимущество тренера в том, что он знает о желании футболиста играть. Все они хотят быть на поле. Поэтому лишая их этого удовольствия, вы отнимаете их жизнь. Это лучший рычаг воздействия.

В случае с Франком Макгарви я был последователен, говоря ему: «Ты больше никогда не будешь играть». Он поверил. Он верил три недели.

Закончилось тем, что он молил меня о втором шансе. Он осознавал, что вся власть сосредоточена в моих руках. Свободы, которые гарантировал его контракт, расходились тогда с реальностью.

Люди без конца обсуждали мои игры разума. После каждого моего заявления рой аналитиков искал подтекст, хотя в 98 % случаев его не было. Но психологическое давление делает свое дело. Даже суеверия — ибо все им подвластны.

На скачках в Хейдоке в 2010-м одна женщина сказала мне: «Я вижу вас по телевизору, и вы очень серьезны, а здесь улыбаетесь и получаете удовольствие».

Я объяснил: «Вы хотите, чтобы я несерьезно относился к работе? Моя работа завязана на концентрации. Все, что крутится в моей голове должно быть во благо игроков. Я не имею права на ошибки. Я не делаю пометок, не рассчитываю на видеоповторы, я должен быть прав. Это  серьезный бизнес, и я не хочу ошибаться».

Тем не менее я ошибался много раз. Я был убежден, что в полуфинале Лиги чемпионов против дортмундской «Боруссии» Петер Шмейхель совершил ошибку. Но тогда я не надевал очки на матчи. Петер сказал: «Там был рикошет».

«Рикошет у меня в заднице, — прокричал я, — не было там рикошета!»

Посмотрев повтор, я убедился, что мяч изменил направление. С тех пор я начал носить очки на игры. Я не мог допустить, чтобы такие ошибки сбивали меня с толку. Если ты спрашиваешь защитника, зачем он пытался оставить соперника в офсайде, а он отвечает, что не пытался, вы должны быть уверены в своей правоте.

Нельзя позволять футболистам убеждать самих себя, что тренер ошибся. Если они теряют веру в вашу компетенцию, они теряют веру в вас. На высшем уровне нужно постоянно держать в голове это утверждение. Нужно аккуратно подходить к тому, что говоришь игрокам. Попытка утвердиться в правоте может быть смешной. Мы играли в игру — угадай состав соперника. Однажды перед матчем Лиги чемпионов я сделал традиционный вдумчивый прогноз. Когда команда подошла к выходу, Рене Меленстен сообщил: «Босс, они сделали шесть изменений».

Я остолбенел, когда сравнил заявку со своим прогнозом. Ярость довела меня до кипения: «Вы это видите?— прорычал я игрокам, — они плюют на нас — думают, что могут привозить к нам второй состав!»