Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть вторая (СИ)

  - Вот ты к нам с матерью в наш убогий Касимов и вернёшься годика через три, а может и раньше того, и в нашу же трухлявую двушку! - с грустью подытожил батюшка свой невесёлый прогноз. - Из которой ты, помнится, сломя голову убежал пять лет назад - и клятвенно пообещал нам обоим назад не возвращаться... Да-а-а! Насмешишь ты наших поганых и злобных людишек этим своим возвращением от души, сынок, насмешишь! Порадуются родственники и соседи, и твои одноклассники непутёвые, пальцем у виска покрутят, да ещё и дурачком тебя обзовут с превеликим удовольствием и со смаком. И нас с тобой заодно пустомелями и неудачниками объявят, поиздеваются над нами от души за все те унижения и обиды, которые они последние пять лет испытывали, пока ты в Университете учился; а мы ходили и гордились тобой, тебя на всех углах славили и превозносили как будущего молодого учёного. А их детишек убогих и пустых, наоборот, чихвостили, дебилами называли и пьяницами. Отплатят они нам за эти прозвища, ох и отплатят!... Я только вот одного не пойму, Максим: что ты тут у нас делать-то тогда будешь с дипломом МГУ, когда назад вернёшься?! Ты об этом подумал?! С алкашами нашими местными сутками водку жрать и в домино в Гор-саду резаться до упаду?!

  - Успокойся, отец, успокойся, родной, - как можно серьёзнее и увереннее ответил Максим расстроенному родителю. - Сказал же тебе, что буду жить и работать в Москве - столице нашей Родины! - и назад к вам сюда не вернусь ни за что на свете. Слово вам обоим даю, клянусь своим здоровьем! А прописка - это всё временно: на пару-тройку лет. Решу все дела в Москве, понадёжнее там закреплюсь - и приеду к вам сюда опять, и выпишусь.

  - Ну а сразу-то это нельзя что ли сделать? - не унимался Александр Фёдорович, предвидевший немалые хлопоты для себя в недалёком будущем, мытарства. - Зачем огород-то городить? смешить этим родственников и соседей? Они ведь сразу пронюхают, в тот же день, суки пронырливые, что ты опять прописался к нам - это после-то МГУ! Расспросы начнутся, естественно, ухмылки и поддёвки разные, уколы - как, что и почему? Слабоват, мол, ваш Максим для Москвы оказался, да?! Выкинули его оттуда как котёнка паршивого?! А что я им на это отвечу, чем тебя защищу? Прежних козырей на руках у меня уже не останется... Нет, как хочешь, сынок, но лучше уж сразу где-то там закрепиться и прописаться: поближе к Москве, я имею в виду! Это и нам и тебе самому выгоднее и спокойнее будет.

  - Не получается сразу, отец, не получается. Честное слово! Поверь! Москва - она не резиновая и не принимает без разбора лишних и случайных людей. Покрутиться для этого надобно, связями обзавестись, которых у меня пока нету.

  - Ну а другие выпускники как? твои товарищи-сокурсники? Они-то что думают и куда планируют распределяться? в какие места? Может, с ними вместе попробовать пойти работать. Вместе-то - оно веселее и проще, и намного спокойнее. Согласись?

  - Да хрен их знает, куда они все идут! - досадливо закачал головой Максим, опять погрустневший и побледневший. - Разве ж они скажут! Москвичам, тем родители давно уж нашли блатные места, ещё на 3-м или 4-м курсе: вот они и ходят теперь довольные по факультету и гордые как индюки, похохатывают над нами, иногородними, втихаря издеваются... А парней из общаги я потерял давно, товарищей прежних. После Нового года все поразбежались куда-то, как тараканы из банки по щелям разбрелись, что и не найти никого, не встретить. Хожу теперь по Главному зданию сутками - и ни одного знакомого лица не вижу. Представляете?! А если кого и встречаю где мимоходом - то те молчат как сычи, скрывают места будущего трудоустройства, боятся конкуренции. Так что нет у меня ничего лучшего, отец, нет. Было бы - разве ж я отказался бы!...

  3

  Но это было не самым страшным ещё, что услышали родители за вечерним столом от приехавшего погостить сына. Под конец совсем уже осоловевший Максим заявил, что, помимо него самого, к ним, дескать, надо бы ещё прописать и Жигинаса Серёгу, жителя Украины, с которым они хотят вместе работать пойти в эту левую столичную контору. А иначе, мол, кореша-Серёгу ни за что не оставят в Москве, и ему придётся в родную Хохляндию возвращаться, не солоно хлебавши.