Моя борьба

Писатель был человеком, который мог еще очаровываться людьми. Особенно когда они проявляли себя в делах. К сожалению, людей хватало на. очень короткое время. Они не выдерживали испытаний «на вшивость» и обычно из разряда очаровавших писателя переходили в разряд «старых жоп», которые мешают ему идти к победе.

— А ты что? Все пьешь, дурью маешься, мечтаешь о небесных картошках?

— Как говорила твоя бабушка!.. Чего, я записала новую песню с Фи-Фи. Хочешь послушать?

— Только не очень громко… Давай-давай, не затормаживайся на деталях, как я сказал, что я сказал…

Певица поставила кассету — и хотя и не хотя. Да, ей казалось, что в писателе мало энтузиазма. Может, ей хотелось, чтобы он завизжал, подпрыгнул бы от восторга, что она записала песню, а он сразу условия ставил, не громко, мол… Кассета уже была включена.

— Здорово! Очень хорошо. Слов, правда, не понять, но это, видимо, технические детали… А что, мне нравится. Такая энергичная музыка, и ты рычишь очень здорово… Давай-давай…

Писатель так вот выражал свое одобрение — давай-давай.

— Что давай!? Нас не берут никуда! И музыканты скоро бросят меня, им надоест просто так репетировать. Они классные музыканты. Басист — лучший в городе! Им наверняка кто-нибудь предложит работу, у кого уже есть и продюсер, и менеджер, и студия, и, главное, бюджет! Какой-то член сказал, что у меня слишком амбициозные проекты, представляешь, это плохо, оказывается! Оказывается, плохо иметь сильный голос, уметь петь, писать клевые, наглые тексты! В пизду… А с молоденькими музыкантами неинтересно — обычно они плохие музыканты, или музыка для них — это только возможность собраться, покурить, выпить… С ними репетировать надо десять лет! Вообще, надо быть человеком-оркестром. С гитарой, со своими словами и музыкой, со своей аранжировкой (на машинах), танцевать при этом, акробатические этюды лучше всего, да, еще снимать себя на видео, хорошо написать роман, бороться за охрану деревьев и быть серопозитивным!

— Это все хуйня. На все руки мастера… В итоге ни в одном деле. В наше время надо быть профессионалом. Невозможно во всех направлениях действовать. Надо выбирать и долбить что-то одно… Хорошо, здорово, конечно, что ты такая… разносторонне талантливая. Но, может, и плохо. Если бы ты только пела, то, может, всю бы энергию и направила на это. А ты чего-то еще делаешь. Или ты уже ни хуя не делаешь?

— Что? Я написала про этих дураков, псевдошпионов Огородниковых. И я звонила в «Актюэль», и вот уже две недели прошло…

— Надо было идти к самому Безо…

— Ой, ну его, я ему сказала, что я твоя подруга, но он меня отфутболил к какому-то их жулику, специализирующемуся на русских… Я всем сказала, что твоя подруга, и это не имеет значения. Все равно они дают рукопись на чтение каким-нибудь старушкам, для которых идеал Чехов, или диссидентам. А сейчас вообще все бросились в СССР за аутентичным продуктом Как мне надоела эта перестройка! Левые, которые на самом деле правые, правые, которые левые. Даже здесь эти определения уже не подходят. Все буржуа, а те, кто нет, мечтают ими стать.

— В СССР еще, конечно, может что-то произойти. История вершится там, здесь уже все сдохло… Хотя мы вступаем в новую эру, где способом опрессии будет, уже есть, демократия.

Певица принесла еще пива и включила Би-би-си, позывные которого они с писателем могли бы пропеть на память.

— Где же ты напился? — хитро сощурившись, спросила наконец певица.

— Да, не важно… Напился и напился… Не надо было, конечно, но…