Моя бывшая будущая невеста

И только ее ладони с силой стискивают ткань спортивных брюк, давая понять, что внутри малышки происходит что-то страшное. Как будто она раз за разом прокручивает в голове определенную сцену. Вполне возможно, сегодняшнее нападение. И мне нужно во что бы то ни стало отвлечь ее, вытряхнуть из панциря, да даже разозлить, лишь бы Тея не смотрела на меня, как на мебель.

Шарю по шкафам, на свое счастье, нахожу бокалы и коньяк. Разливаю, подхожу к Тее и опускаюсь на пол, к ее ногам, протягивая один из бокалов.

Она не сразу смотрит на меня, и от ее взгляда мурашки бегут по спине.

Неживой. Обреченный. В нем бездна боли и отчаяния, которую малышка изо всех сил старается сдержать, не дав вырваться наружу. Лучше бы орала и билась в истерике, ей-богу. Мертвый взгляд притихшей Теи пугает меня не на шутку. Признаться честно, я даже боюсь его, ведь не знаю, когда рванет, и что потом с ней делать.

— Выпей. Залпом. Тебе это сейчас нужно.

С вымученной улыбкой Тея медленно качает головой.

— Алкоголь не поможет, Давид. Он приносит облегчение лишь на время. Отключает разум. А потом все накатывает с утроенной силой.

Ее слова режут по сердцу, наталкивая на разные мысли. Одна хуже другой. Но главная из них: с такой глухой уверенностью может говорить только тот, кто через это прошел. Кто испробовал данный способ успокоения на себе и не получил результата. Но тогда возникает еще один резонный вопрос: через что прошла Тея?..

Ее поведение в кабинете Власова, та информация, что собрал Дима, ненормальная реакция на нападение и этот потухший безжизненный взгляд — все это позволяет сделать вывод о том, что в прошлом Теи было что-то…страшное. То, о чем я боюсь сейчас спросить, чтобы не спровоцировать.

— Ты напивалась? — осторожно интересуюсь, стараясь вывести на диалог.

— До беспамятства, — грустно улыбается, склоняя голову набок и рассматривая меня, как будто видит впервые. — В прямом смысле слова. Даже под капельницей потом лежала.

Поджимаю губы, чтобы не сорваться и не заставить рассказать все. Я получу ответы на вопросы, включая по информации от Димы. Обязательно. Но позже. Разумеется, разговор, ради которого я приехал, откладывается. Сейчас важнее всего привести Богиню в чувство.

— Эти двое, кто они?

— Люди Тарасова, — Тея отвечает отрешенно, безразлично. Как будто ей неинтересно в принципе все происходящее вокруг.

— А Тарасов…Погоди, тот самый…?

— Тарасов — кредитор Миши, моего сводного брата. И, да, он — известный меценат и бизнесмен.

— А причем здесь ты?!

— При том, что Миша посчитал, что я в состоянии отдать его немалый долг Виктору Леонидовичу, и продал меня.

Ладонь сама сжимается вокруг стакана, едва не кроша его в пыль. Мысленно делаю пометку разобраться с этими двумя, так, чтобы запомнили на всю жизнь. Но позже. Сейчас надо возвращать к жизни мою Богиню.

И пока я судорожно размышляю, как поступить, Тея все берет в свои руки.

Она сползает с дивана на пол и садится на колени рядом со мной. Проводит ладошкой по моей щеке, касается пальцами губ. Не удерживаюсь и кончиком языка ударяю по подушечкам, видя, как ярче блестят глаза напротив.

— Можно? — шепотом, опускаясь ладонями по моим плечам и ниже, к животу. — Пожалуйста, Давид. Не отталкивай меня…Мне так нужно…Я хочу попробовать…Так хочу почувствовать еще раз…Что я могу…

В глазах Теи — безумство и полное отсутствие самоконтроля. Ее щеки горят огнем, а руки, кажется, живут своей жизнью: она касается меня везде, куда только может дотянуться, словно пытается возродить в памяти ощущения и воспоминания. Но главное — в ее глазах снова зарождается блеск. Пусть это от похоти и неприкрытого желания. Плевать. Лишь бы не пугающая засасывающая бездна.

Богиня осторожно, почти невесомо касается моих губ, словно просит разрешения. И этот невинный жест срывает нахрен мои тормоза.

С рыком зарываюсь пальцами в ее волосы на затылке, притягивая к себе. Я целую Тею жадно, глубоко, без всяких прелюдий врываюсь языком в ее рот, заявляя на нее свои права.

Богиня отвечает мне с жадностью, царапая ноготками мои плечи, то переплетая наши языки, то прикусывая мою нижнюю губу.

Я знаю, что это неправильно. Знаю, что со стороны выглядит так, будто я пользуюсь ситуацией и беру Тею, когда она мало что соображает. Но она сама ко мне пришла. Попросила.

И плевать на все.

Ей это нужно.

Я все готов сделать, о чем попросит меня Богиня, только бы не видеть безразличного и мертвого взгляда, что пробирает до костей.

И мне также это нужно.

Потому что Тея — тоже единственная, с кем я чувствую себя живым.

Глава 39

Давид

Во мне вспыхивает дикий голод, как будто секса не было несколько лет. Крышу сносит от каждого касания Теи. И я ловлю от этого свой кайф.

Она шарит руками по моему торсу, то оглаживая, то царапая, оставляя кровавые борозды. И это заводит еще больше, как подростка: на мне останутся метки, ее метки.