Моя чокнутая еврейская мама

И тут я обратила внимание на клетку в дальнем углу комнаты. Клетка была практически не видна, ее явно задвинули подальше. А внутри сидел белый котенок с голубыми глазами, совсем крошечный, даже меньше, чем наша Снежинка, когда мы подобрали ее на улице.

– Боже мой! Мам, посмотри на этого котеночка!

– Нам не нужно другое животное… – Мама внезапно осеклась, оказавшись лицом к лицу с точной копией нашей Снежинки. – Боже мой! – Мама потянулась к задвижке клетки.

– Я ведь велела не открывать клетки! – послышался откуда-то сзади голос Пэт.

– Ну ладно. А можно нам посмотреть вот этого? – Мама показала на котеночка.

– Нет.

– Почему нет? Его что, уже кто-то взял?

Мама повернулась к клетке с таким видом, будто ни секунды не сомневалась, что котенок – это реинкарнация ее незабвенной Снежинки.

– Нет, нам придется его усыпить. Он слишком больной и определенно не выживет.

– Неужели вы собираетесь его убить? А что с ним не так?

Я увидела, как кровь бросилась маме в голову, когда Пэт встала между ней и реинкарнированной Снежинкой.

А теперь пару слов в оправдание Пэт. Печальная правда заключается в том, что каждый год во всех приютах страны множество животных, даже совершенно здоровых, подвергается эвтаназии из-за нехватки мест.

– Он просто слишком слабенький, и мы думаем, что у него кишечные паразиты… Послушайте, найдите себе другого котенка. Этот слишком больной. – И Пэт задвинула клетку еще дальше.

– И вы еще смеете называть это приютом для животных?! – задала риторический вопрос мама, с каждым словом все больше повышая голос. – Ха! Больше похоже на камеру смерти! Я не уйду отсюда, пока вы не отдадите мне этого котенка! – Ее лицо стало на три тона краснее по сравнению с тем, что мне когда-либо доводилось видеть.

– Ничем не могу помочь.

Ну, я толком не знаю, то ли это была официальная политика правительства, то ли Пэт просто оказалась упертой дурой, поленившейся возиться с бумагами, но в итоге она решительно передернула плечами, явно давая понять, что будет стоять насмерть.

– Да неужели?! А что, если я прямо сейчас обзвоню несколько новостных радиостанций, и вам придется объяснить им, какая должностная инструкция предписывает убивать невинных котят, которых люди буквально умоляют им отдать?!

– Ладно, мам, не кипятись. – Я дотронулась до маминой руки.

– Не кипятиться?! Да я скорее прикую себя наручниками к этим клеткам, чем позволю им убить нашего котеночка.

Как человек, неоднократно арестовывавшийся за сидячие забастовки и демонстрации протеста, мама явно не блефовала.

– Ладно, давайте все успокоимся, – вмешался папа, почувствовав, что стрелка измерителя маминой ярости приближается к отметке «НАПАДЕНИЕ».

– Я совершенно спокойна. – Пэт сложила руки на животе.

Мама, взявшая короткую передышку, неожиданно начала громко всхлипывать. Это должно было стать для нас первым красным флажком, поскольку я еще ни разу не видела маму плачущей. Она отчаянно причитала, а затем, хлюпая носом, повернулась к Пэт:

– Мне так жаль! Я только что потеряла свою ненаглядную кошечку, Снежинку, и теперь сама не понимаю, что делаю… Мне так жаль…

Это был красный флажок номер два. Насколько мне известно, за всю свою жизнь мама извинялась в общей сложности пять раз. Причем в одном случае это было связано с бойцом Национальной гвардии и слезоточивым газом.

– Простите меня, пожалуйста! БОЖЕ МОЙ, МОЯ СНЕЖИНКА!!!

Мамины слова утонули в пронзительном реве, мама бросилась Пэт на грудь, удушая ее в медвежьих объятиях.

– Уф, все нормально. – Пэт похлопала маму по руке, пытаясь высвободиться. – Эй, вы, ребята, пока осмотритесь. Просто дайте мне знать, когда найдете подходящую кошку. – И дверь за ней захлопнулась.

Мы с папой подошли к воющей маме, морально приготовившись ее успокаивать. Но не успел щелкнуть дверной замок, как мама вскинула голову и стряхнула нас с папой.

– Она ушла? Дай мне свою сумку.

– Что? Ты в порядке? – (Мама сдернула у меня с плеча сумку-почтальонку.) – Мам, что ты делаешь?!

– Майкл, встань вон туда. Следи за дверью и предупреди, если она вдруг вернется. Кейт, ты тоже! – Мама бросила вороватый взгляд через плечо и поспешила к клетке с реинкарнированной Снежинкой.

Моя мама явно собиралась украсть кошку из приюта для животных.

– Мама, СТОП! – Я потянулась к своей сумке. – Нет, ты определенно не можешь это сделать!

– Просто посторожи дверь.

– Ким, отойди от клеток с кошками!

– Майкл, даже не начинай. Они собираются УБИТЬ Снежинку!

И не успели мы с папой опомниться, как мама отодвинула задвижку, достала дрожащего котенка из клетки и осторожно положила на дно моей почтальонки.

К несчастью, когда мама перекинула клапан почтальонки с похищенной кошкой внутри, мы обнаружили, что той явно не нравится сидеть в маленькой темной сумке, с парами от мятной жевательной резинки и железной мелочью.

Мы также обнаружили, что тщедушное тельце реинкарнированной Снежинки обладает легкими не хуже, чем у Паваротти. Как только мама закрыла сумку, котенок начал мяукать так, что лопались барабанные перепонки.