Моя чужая новая жизнь

Перед нами маячил вчерашний фельдфебель. Видок у него — полный отпад. Мало того, что при полной форме, так ещё и хлыст в руках покручивает. Неужто будет лупить нерасторопных солдат? — Вы должны понимать, что дело, которому вы себя посвятили, требует полной отдачи сил. Боевой дух и умение обращаться с оружием — это ещё не всё. Вы должны проявить настойчивость, храбрость и решительность. Уметь противостоять врагу в любых условиях. Рейху нужны настоящие мужчины с быстрой реакцией, а не хлюпики-новобранцы.

Ну и как воспринимать эту речёвку? Мне уже хочется удавиться. Чувствую, этот кровосос с нас живых не слезет.

— Всем на землю! — заорал он, подтверждая мои худшие опасения.

Мы послушно растянулись по периметру, а этот гад расхаживал между нами, наступая сапогами — а весил он между прочим под сотню — кому на руку, кому на ноги, кому на спину. Я едва успела подвинуть головушку, избегая встречи с его конечностью.

— Сейчас проверим, на что вы годны, — Гальс разделил нас на две группы. Как-то неравномерно он это сделал. Интересно почему? — Вы, — он кивнул меньшинству. — Будете изображать раненых. Ну, а остальные покажут, как умеют тащить друзей с поля боя. Раненые на землю! — повернулся к тем, кому не так повезло и скомандовал: — Разделиться по двое и подобрать раненых!

Мы с синеглазкой оказались в числе тех, кому не повезло. Причём вдвойне — «раненый» нам попался Кох. Носилками для «раненого» служили наши руки, а гад-фельдфебель гнал нас вперёд километра с два. Кох, скотинка, любящая пожрать, весил немало, и мы с Винтером под конец совсем выдохлись, но бросать было нельзя. Тех, кто не выдерживал и отпускал «раненого», заставляли тащить его уже в одиночку на спине.

— Парни, простите, я бы и рад идти сам, да нельзя, — извиняюще бормотал Кох, глядя на наши перекошенные физиономии.

— Молчи уже, Винни-пух, — выдохнула я, пытаясь справиться с одышкой. Руки онемели так, что я их уже не чувствовала. — Это всё твои шницели и пироги, что присылает мамочка из дома, выходят нам боком.

— Карл, — тихо вмешался Фридхельм. — Отпусти ненадолго руки, я смогу понести его один.

— С ума сошёл? — огрызнулась я. — Эта образина в погонах нас тут же и прикопает. Нет уж, так легко мы ему не сдадимся.

Бартель, смотрю, бросил своего товарища и теперь корячился, пытаясь взвалить его тушку на спину. Каспер и Шнайдер тоже пыхтят волоча практически по земле нашего Халка, то бишь Хайе. Наконец Гальсу надоело развлекаться, и он с обманчивым сочувствием пообещал:

— Похоже я переоценил ваши возможности, смотрю, вы изрядно утомились. Следующее упражнение будете выполнять в лежачем положении. Представьте, там за холмом очаг большевистского сопротивления, — а до холмика ещё не меньше километра между прочим. — Вам надо уничтожить этих гадин, но если вы пойдёте в открытую атаку, они вас перестреляют. Значит, что мы делаем? — он радостно осклабился. — Правильно — сливаемся с землёй и ползём по-пластунски, а я выдвинусь на позицию и буду стрелять в каждого, кого замечу.

Он что совсем ебнулся? Это уже ни в какие ворота! Разве он имеет право стрелять в нас? Мы ползли, изо всех сил стараясь быть незаметными, а этот козёл, когда мы достигли указанного места, развлекался, паля в нас из маузера.

— Больная на всю голову скотина, — простонала я, когда Кох придавил мне руки, резко отпрянув назад.

— Малыш, прости, — отозвался он. — Но сам понимаешь, неохота мне получить пулю. — Да не ты. Я едва успела перехватить синеглазку и резко отдёрнуть. Он тоже вынужденно проехался по моей тушке, но зато успел увернуться от очередной пули.

— А-а-а! — взвыл где-то рядом Бартель, которому всё-таки задело выстрелом ногу.

У меня нет слов, цензурных по крайней мере точно. Организаторы, отзывайте вашего чокнутого аниматора!

***

Адов пиздец обучения растянулся на две недели. Чего мы только за это время не делали. Например, учились обороне при танковой атаке. Гальс заставил нас вырыть окоп размером с братскую могилу и загнал туда оба взвода. Мы орали от ужаса, когда многотонные монстры медленно позли над нашими головами, обваливая землю. Что я там говорила насчёт Кребса? Что он безжалостный сухарь и зверюга? Да он оказывается просто милашка по сравнению с садистом, что гонял пару сотен солдат почем зря. Такое ощущение, что он решил избавиться от слабаков, прикрываясь обучающими манёврами. Чего стоило одно то, что здесь не было тренировочных снарядов. Метали мы настоящие гранаты. Каждый раз держа в руках эту хрень, способную разорвать меня в клочки, если не впишусь в положенные секунды, я обмирала от страха.

Гальс не стеснялся награждать нас тычками, пинками, а порой и пускать в ход хлыст. Не избежала его тяжёлой руки и я. Однажды проверяя мишени и увидев мои позорные результаты, он грозно навис рядом, с садисткой усмешкой заявив:

— И как же интересно ты до сих пор сражался в штурмовой пехоте, а?

Ну всё, мне конец. В том, что он сейчас начнёт жестить, я не сомневалась.

— Будешь стрелять до тех пор, пока не попадёшь хотя бы в один из ближних кругов.