Моя чужая новая жизнь

За каждый неудачный выстрел этот гад хлестал меня по рукам. Тихо зверея, я палила снова и снова, вздрагивая от резкой боли после каждого неудачного выстрела. Ох, чувствую, останусь такими темпами без рук.

— Не пойму, в чём дело, вроде бы косоглазием ты не страдаешь, значит прицелиться нормально можешь. А раз можешь и не попадаешь, значит, не стараешься.

И снова обжигающий болью хлёсткий удар по пальцам. Проклиная всех немцев и этого в особенности, я со злостью прицелилась и сжала курок. Да подавись ты, гад усатый! Внутренне приготовилась к очередному удару и услышала самодовольное:

— Я же говорил, что сделаю из каждого неумехи настоящего солдата. Твою же, я наконец попала, пусть и не в яблочко, но довольно близко. Что мне получается нужно было как в банальном блокбкастере хорошенько разозлиться? Вряд ли, скорее это чистой воды случайность. Как говорится можно и зайца научить курить, если долго перед этим бить.

Наши занятия длились двадцать четыре часа, после которых полагались восемь часов отдыха. С точки зрения военной подготовки всё логично, но вот организм бунтовал как мог за такое обращение. Первую неделю я проглатывала ужин, даже не замечая, что в котелке, и валилась замертво на койку. С мытьём тоже было всё печально. Нормально помыться мне удалось раза три и то, выждав, пока освободится примитивная душевая, и практически холодной водой. Да ещё и трясясь, что кто-то наткнётся на меня в неурочный час. Чтобы моё отсутствие при общей помывке не бросалось в глаза, я тянула время, добровольно нагрузив себя стиркой формы. Повезло синеглазке и Коху с бесплатной прачкой.

— Майер, а мою форму постираешь?

Шнайдер вышел из душевой и вот нет бы пройти мимо. Видно мало напрягает Гальс, раз ещё остались силы на подъёбы.

— Прачечная закрыта, — я со злостью отшвырнула его форму, которую он бросил передо мной.

— А ну, подними, — сразу зашипел он. — Сам бросил, сам и поднимай.

Ну, кто бы ещё так разбавил унылую атмосферу своим фирменным оскалом? Спасибо тебе, блондинчик, за то, что держишь в тонусе.

— Карл иди в душевую, я закончу со стиркой сам, — мне на помощь спешили верные «рыцари». Фридхельм всё время теперь крутится рядом, и Кох тоже незаметно взял на себя обязанность приглядывать за мной. Вот с ним-то Шнайдер точно подумает дважды прежде чем связываться.

— Пойдём, нам ещё надо написать письма пока не вырубили свет, — позвал Бартель дружка.

Это он верно заметил — после отбоя не разрешали даже зажечь свечу. Терпеть драконовские правила и этот кошмар нет уже никаких сил. Я поморщилась, когда холодная мыльная вода коснулась израненной кожи. На боку и плечах у меня полно царапин от колючей проволоки, под которой нас бесконечно заставлял проползать изверг Гальс. Вообще за время учений пострадало немало парней: кого-то задело пулей или шрапнелью, на кого-то наехал учебный танк, в тренировочном штыковом бою мы вообще едва не перебили друг друга по-настоящему.

Главное — никого не отправляли в госпиталь, во всяком случае до тех пор, пока солдат мог держаться на ногах. Бартель вон прихрамывал, у Каспера воспалилось пара глубоких царапин от колючки, Хайе вообще умудрился во время учений свернуть шею и теперь болезненно кривился при малейшем движении. Я чувствовала себя выжатой, как лимон, тело всё чаще наотрез отказывалось куда-либо двигаться, усиленно вопя, что не может и не будет ничего в подобных условиях делать. Впрочем, постоянный недосып и физические перегрузки подкосили многих. Порой нас вырубало на ходу, на что Гальс реагировал всегда быстро и эффективно — пара увесистых затрещин, — и суперсолдат снова в строю. Не раз и не два мелькала мыслишка пойти к Вильгельму с чистосердечным, но я вовремя напоминала себе, где нахожусь и какие в принципе суки все вокруг. Боюсь даже представить, как отреагировал бы на мой обман тот же Гальс. Так что терпим до последнего, должен же этот кошмар когда-то закончиться.

— Интересно что сегодня нам приготовил этот зверюга? — пробормотала я, когда Гальс согнал нас к болоту.

— Я считаю, ничто так не улучшает тактику ведения боя, как максимально приближенные к реалиям условия, — осклабился в «добродушной» усмешке фельдфебель. — Видите эту рощу? Оттуда вас будет обстреливать враг. Ваша задача попасть в установленные мишени.

Он что рехнулся? Изобретательный мудак расписал под хохлому деревья так, что попасть в его мишени сможет разве что профессиональный снайпер.

— В нас что будут стрелять по-настоящему? — рискнул подать голос Бартель.

— А как ещё бы в вас стреляли русские партизаны? — иезуитски продолжал улыбаться Гальс. — Чем быстрее вы попадете во все мишени, тем меньше вероятности, что вас подстрелят.

Мы едва успели рассредоточиться, прячась за чахлой растительностью, как в нас принялись палить со всех сторон. С уже привычным: «Да вашу ж мать, вы что творите, ушлёпки?» — я попыталась заползти в более-менее тихий уголок. Ибо попасть в чёртову мишень мне не светит ну никак.

— Карл, спрячься лучше, — услышала я тихий голос Фридхельма. — Они же стреляют боевыми.

— А ты куда?